– Казачья борьба. Буза. У меня дед на фронте в разведке служил. По два фрица за поясом приносил. А с батей я с пятого класса на равных борюсь.
Слова произвели на толпу сильное впечатление, все восторженно загалдели. В этот момент появились Вагин и Фентисов. Неизвестно откуда, к шапочному разбору, появился и местный участковый.
Оглядев скопившийся народ, Фентисов подошел к Димке. Говорил он глядя снизу вверх, но очень строго и серьёзно:
– Мы же предупреждали тебя, Дима, что никакого применения. Опять подвести нас хочешь?
Он вынул из-за его пояса злополучные палочки и бросил их в уже потухшую печку:
– Еще увижу, …! А тебе, Блохин, выговор как старосте. За драку.
Видя такое дело, местные стали рассасываться, растворяясь в темноте. Когда посторонних не осталось, Фентисов глубоко выдохнул и выбросил из кармана увесистую бесформенную железяку.
– А помнишь, Николай, – обратился он к Вагину. – Как мы чуть не подрались в Булаве. В каком году это было?
Вагин заулыбался во всю ширину своей холеной улыбки:
– Вам все хихоньки, девочки. А между прочим, неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не Валера.
Вдруг девчонки вскрикнули. На земле что-то зашевелилось и замычало. Тряся головой, с трудом оторвавшись от земли, возник Петро. Оглядевшись по сторонам, и обнаружив себя в полном одиночестве, он грязно выругался и, пошатываясь, пропал за оградой.
Артема по-прежнему немного потрясывало. Он остался один. Спать не хотелось. Эмоции постепенно улеглись, но мозг по-прежнему гонял взад и вперёд фрагменты минувшей драмы. Вдруг на земле что-то блеснуло. Это была опасная бритва, в народе прозванная мойкой. Кто-то так и забыл про нее. Самое пакостное и подлое оружие. Хуже ножа. Подняв его и внимательно изучив, Артем бросил бритву в печь. Там же лежали нунчаки. Деревяшки лишь потемнели от пепла, но остались невредимыми.
«А Димка забыл про них», – подумал про себя Артем, вытирая палочки от сажи. – Цирк, да и только, как будто репетировали».
Кто-то выскочил из школы и скрылся в темном углу.
«Пора и нам спать. Порезвились и хватит». – У него вдруг мелькнула одна мысль, словно осенила. Во время заварухи все как один высыпали по команде, но как и он сам, были лишь зрителями. Если бы не Блохин, со своей бузой, то что бы было? Выходило, что уважение, которого требовали старшие ребята, было вполне обоснованным.
Как выяснилось на следующее утро, местных-то и не было почти. До чертиков надоевшая всем бригада шабашников любила повеселиться. Они неделю сидели без работы, оттого и бродили в поисках развлечений. Впрочем, одному из коренных жителей не повезло. Находясь под мухой, он-то и подвернулся под Валеркину руку, случайно оказавшись в нужном месте, в нужное время. Разборки при участии участкового и без составления протокола поставили всех куда надо. Веселая бригада больше не попадалась на глаза. А увидев издали кого-нибудь из студентов, строители только кивали головами и сворачивали куда подальше. Валерка ходил героем, даванув, как оказалось, самого здорового парня в поселке. Он был теперь известной и неприкосновенной личностью. За братьями бегала шантрапа и просила разбить кирпич, который носила при себе. Пашка делал мальчишкам страшные рожи и орал в шутку на японском: «Банзай».
В тот вечер Артём, как обычно, сидел у печки. Рядом, почему-то, никого небыло. Даже Карапет, завсегдатай святого процесса поддержания огня где-то бродил. Неожиданно из школы вывалила дружная компания. Среди других он увидел и Еву. Тут же толкался Герка, и его присутствие в непосредственной близости с Евой уже стало обычным явлением для Артёма, и конечно же, не могло не вызывать досаду. Однако сами Геркины проделки уже не так раздражали его, а выглядели лишь как детские проказы. К тому же, все они были в общем безобидными, и половину этих шуток Артём уже знал наперёд. Как и все остальные однокурсники, он был к ним готов.
На его удивление, народ был весь выряжен.
–Вы что, в театр собрались? –сострил Артём, когда к нему подвалила толпа однокурсников.
–Догадался, -театрально съехидничал Герка. –А мы думали Верхолат не догадается.
Шутка прошла, и народ подхватил заразительный Геркин смех. Но Артём даже глазом не моргнул и продолжал осматривать публику. Было много нового в своих товарищах, особенно в девчонках. Уж казалось бы, Тыр, дыра дырой… Он даже иногда так и называл его – Дыр. Но даже здесь они оставались женщинами, и вырядились, как куклы.
–Тёма, пошли с нами, -жалобно запела Оленька, кокетливо играя глазками. Она редко называла его так, и это как правило, действовало безотказно. -Ну чего ты тут один сидишь. Куришь, одну за одной.