Елена вгляделась в неподвижное белое лицо, мерно вздымающуюся грудь: - Нет, похоже, она твоя… - и вдруг тихо попросила: - Отпусти её!
- Это невозможно. Она погибнет без меня. Я пытаюсь создать для неё антидот. Ты поможешь мне?
- Что я должна сделать?
- Вводить иглу…
- Ей… больно?
- Нет, ей не бывает больно.
- Неправда, ведь тебе… тоже было больно.
- Я привык.
- Привык?.. Разве к этому можно привыкнуть? – Елена, дрожа, дотронулась до щеки Нисы, и тут же отдёрнула руку.
- Она красивая. Она – твоя любовница теперь?
- Нет.
- И ты ею не пользовался?
- Нет.
- А ведь она совсем беспомощна…
- Она не так уж беспомощна. Просто ждёт моего приказа. Теперь ты видишь, какой бы подвергалась опасности, если бы выпила препарат нового поколения – от него уже не избавиться. А что, ты хочешь, чтобы я воспользовался ею? Прямо сейчас? – И он сделал лёгкое движение в сторону Нисы, и даже протянул руку, коснувшись её колена.
Глаза у Елены сверкнули яростью. Она бросилась на Мендеса, колотя кулаками по его груди, но тут же была схвачена в железные тиски его рук, а её губы – захвачены в не менее жёсткий плен его губами.
Елена мычала и отбивалась, изворачивалась и всхлипывала искусанным ртом, пока не устала, не утихла и не сдалась на милость победителя.
Наверное, то же самое она должна была испытать в тот самый первый раз на лугу – к счастью, тогда эта буря пронеслась мимо. Она смогла это осознать только сейчас.
Г Л А В А 9
Майя сходила с ума от ярости и безумной ревности: Живаго захватил Нису! Её Ниса! Её любимая девочка! Мало ему своих служанок и подопытных, мало этой малолетней девчонки. Ему понадобилось её обокрасть! Живаго за это поплатится. Око за око – она тоже будет отнимать у него любимых, одну за другой, пока он не взвоет от тоски и одиночества – и тогда придёт и уничтожит и его самого. Или – наоборот: оставит в живых, чтобы жизнь стала хуже смерти.
У Майи был разработан план, но она пока не спешила его осуществлять: Бет Спенсер ещё недостаточно подготовлена. Терпение. Ей не привыкать терпеть и выжидать.
Бет Спенсер проникнет в дом. Потом… Потом она будет действовать по обстоятельствам. Дом не казался особенно укреплённым или защищённым, её наблюдатели не видели мощной охраны, сменяющихся постов. Охранника можно снять запросто. Через ограду можно перелезть легко. В парке не было даже собак. Правда, кое-что настораживало и пугало. Возможно, это было связано с его опытами над людьми. По ночам к дому подходили и подъезжали странные люди, иной раз – по пять человек за ночь. Потом бесследно исчезали, уходили, растворялись в ночи или оседали в доме, в том же страшном подвале, одурманенные и безучастные.
Ребята Майи как-то попытались выйти на двоих таких, её возраста, посетивших дом Живаго, повести разговор, возможно, познакомиться ближе – и после тщетных попыток отказывались от этой затеи. Их разговор был запутан, замедлен и сбивчив. Эти люди не отказывались общаться, но были похожи на обдолбанных наркоманов, и при этом насторожены и скрытны. Кола даже сделал попытку взглянуть на сгиб руки у одного из парней, скрытый – в сильную жару – плотным рукавом, и сам покрылся мурашками от ужаса: рука была сине-лиловой, а парень злобно ощерился, сжал кисть Колы и вывернул её так, что чуть не сломал – Кола еле освободился.
Майя знала, что Живаго не интересуется наркотиками, он никогда не устраивал никаких притонов, да и вообще не любил шумного общества и новых людей. Да, он часто пропадал в подвале, часто плохо выглядел, был временами слаб и вводил себе что-то в вену – она видела и синяки, и следы уколов. Но при этом он не был похож на наркомана, уж она-то на них насмотрелась, уж она-то знает, какими они бывают.
Получается, что он и с ними проделывает то же самое, но что именно и зачем? Его немногочисленные слуги были похожи на зомби… Зомби? Да, конечно! Он зомбирует приходящих к нему людей по какой-то своей технологии, а потом с ними что-то вытворяет. Подчиняет себе, пользуется…