Это преступление. Это страшно. Это убийственно. Это… чертовски интересно! Он сделал потрясающее открытие и скрывает это – вот почему он избегает общества.
Он… готовит заговор!
Майя могла бы кое-что порассказать важным людям в определённых кругах. Могла бы найти покупателя побогаче и обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. Если бы была уверена, что её саму после этого быстренько не уберут как свидетеля. Но этой уверенности не было. И потом, это значило бы утратить свободу действий, возможность осуществить заветное. Она пока сохранит в тайне свою информацию и догадки. Это – залог жизни для неё самой и её ребят. Как и необходимость тщательно контролировать используемую пищу и – особенно – питьё: случай с подростками, выуженный случайно из старой газеты, навёл её на вполне реальные подозрения.
Майя знала, что Бет идёт на верную гибель, но ничего ей не говорила. Но Бет - хитрая бестия! Кто знает, может, ей удастся проникнуть в дом и что-то раздобыть, отослать информацию ей, или с кем-то установить контакт, или втереться в доверие и что-то выяснить. А способы – на усмотрение Бет.
Майя наговорила Бет всякой чепухи и небылиц о Живаго, своём бывшем любовнике, его причудах и своей ревности, о загадках его дома, вплоть до слухов о вампирах в Замостине – но совсем не о тех реалиях, о которых она знала. Пусть Бет побудет в роли детектива – чем больше информации изнутри, тем лучше. А если Бет превратится в зомби и сама станет источником информации о Майе? То есть - Анне Брок? Майя гнала от себя эти мысли.
Это очень реальная угроза, но другого выхода нет, или Майе казалось, что нет. Майя не привыкла доверять безоговорочно, но Бет придётся довериться, потому что догадки, лишённые доказательств, не котируются высоко, особенно, если касаются столь влиятельного человека. Конечно, и на влиятельных находится компромат, но не это – цель Анны Брок. И потом, если Бет станет зомби… что ж, это и будет доказательством!
Как бы ни сложилась игра, у Майи и Бет в запасе будет козырной туз: Елена. Бет – или Майя – возьмёт её в заложницы, и тогда свои условия будет диктовать не Живаго, а Майя. Женщина в маске. А Бет всегда можно успеть убрать с дороги.
- И это ещё не всё, Живаго. Я знаю, чьё письмо на испанском языке ты получил. Я разыскала эту женщину, твою любимую сестру, Элеонор Пенсон. Я лично встречусь с ней и продиктую ей свои условия. Она станет передаточным звеном, или заложницей – я ещё не решила, кем именно. Я знаю, как купить её молчание и послушание – у неё есть единственная дочь-инвалид Мария…
Если Элеонор откажется – её дочь попадёт в руки Майи, а у Майи нет, и не будет жалости к тем, кто близок тебе, Виктор!
Г Л А В А 10
Марта ещё не окрепла и передвигалась, опираясь на трость, но она сама настояла на том, чтобы венчание проходило в церкви. Присутствовали только профессора – новые приятели Пазильо по дому Живаго, сам Живаго с Еленой, Фернандес с молодым подручным, Галина Шторм, доктор Кантор – да охрана. И Марта, и Елена остро ощущали отсутствие Лео, его не хватало Марте, как прощения, как индульгенции, как разрешения на новую жизнь, как талисмана.
У Елены жизнь теперь своя – пусть непонятная, но своя. Она выглядела достойно, независимо и гордо несла себя и по гулкому церковному полу, и по мягкому ковру гостиной. Щёки её наконец-то порозовели, она стала куда более женственной, трепетной, мягкой, больше времени проводила со своим… эээ… женихом? мужем? любимым? Неважно. Лишь бы они умели друг друга любить. У неё скоро будет новый дом – не лачуга, не сторожка, не доживающий свой век загородный домик, а настоящий дворец. Пазильо возил Марту на берег Старицы, в захолустные Полицы, – такого ещё не видали в маленьком, ни на что не претендующем Замостине.
Впрочем, жизнь меняется. Город разрастается, пустыри и свалки превращаются в виллы, рестораны, мотели. Горнолыжный курорт, хоть ещё и не доведён до ума, а уже привлекает туристов. И это всё – работа Живаго. Марта не знает, хорошо это или плохо. Не ей судить. Она хочет лишь жить спокойно, зная, что с её девочкой всё хорошо.
Конечно, ей хотелось бы для дочери пышной, великолепной свадьбы, и она будет на этом настаивать. В 19 лет так необходимо роскошное, всё в пене кружев, переливающееся платье со шлейфом и двумя пажами; разгульный, нескромный девичник, нарядные друзья и подруги; аттракционы, артисты; шум и веселье; фейерверки, взлетающие в чёрное ночное небо, переставшее быть ночным от обилия огней; чопорный лимузин в несерьёзных лентах; море шампанского, море музыки, море смеха… Всё то, чего не было у самой Марты.