- А ты сам пробовал свой препарат? Пить?
Он усмехнулся: - Пил. Мой организм сам выработал противоядие, но только это средство против самого себя. Если бы я выпил свой препарат – меня не спасло бы мгновенное промывание желудка. Для себя… у меня нет антидота. Видишь – меня очень легко уничтожить, – и он посмотрел ей в глаза, пристально и внимательно.
- Ты говорил о помощи. Что я могу сделать? Чтобы ты… больше не брал у себя кровь?
Мендес замолчал надолго, а Елена присела с ним рядом на корточки и положила голову ему на колени; Мендес гладил её пушистые волосы. Казалось, она задремала, ожидая ответа.
- Твои поиски брата, кажется, не увенчались успехом? – спросил он как бы мимоходом. – Придётся этим заняться мне.
Елена вздрогнула и настороженно подняла голову: - Зачем тебе Лео? Не лезь в это дело, это моё!
- Мне он нужен не меньше, чем тебе, - возразил Мендес.
- Зачем?
- Именно для того, чтобы я больше не использовал свою кровь. Понимаешь, у него уникальная, может быть, единственная в своём роде устойчивость к препарату. Он перенёс ломку, освободился от зависимости – этот механизм мне до сих пор непонятен. Среди первых реципиентов он – великолепный экземпляр, мне таких пока не попадалось.
- Экземпляр? – Елена ошалело вскочила.
- Да, я думаю, ты поймёшь. Он позарез необходим мне для исследований. Да сядь, что с тобой!
- Ты думаешь, что ты говоришь? – она заходила по комнате, сжимая виски ладонями.
- Прекрати! С ним ничего страшного не случится. Я ведь уже обещал тебе однажды, и сдержал слово – я не тронул твою маму, хотя мог бы – и тогда я привёз бы и тебя, и Лео из леса. Насильно, но безо всяких приключений.
- Ты ничего не понял? С Лео уже случилось страшное! Как и со мной. Скажи, я для тебя – тоже экземпляр?
Мендес схватил её за плечи, пытаясь остановить, но она судорожно дёрнулась. Вошедшая Марта так и застыла на пороге, но они её не видели.
- Не трогай меня! Ты – чудовище, ты никогда не изменишься. Ад не только в тебе, он окружает тебя! Для тебя все вокруг – экземпляры! И хочешь, чтобы я тебе доверяла?
- Елена, поверь, он необходим не только мне, но и тебе, и всем моим донорам. Без него – работа стоит. С твоим братом всё будет хорошо, клянусь! – Мендес снова сделал к ней шаг.
- Он не просто мой брат! Ты забываешь – он мой жених, он мой возлюбленный! – Елена гордо выпрямилась, глядя Мендесу в глаза с прежней холодной ненавистью. – Не трогай Лео, иначе я убью тебя!
- Опять двадцать пять! – Мендес с досадой покачал головой и криво усмехнулся. - Кажется, ты уже раньше собиралась это сделать.
- И сделаю!
- Что ж, давай! Прямо сейчас! - в металле его голоса прорвались вдруг и смертельная усталость, и раздражение. – Я всё равно найду его и привезу сюда! Так решим проблему, не откладывая, – и он положил на стол свой испанский стилет с серебряными инкрустациями на рукоятке, подарок Медицинского Общества, с которым никогда не расставался, подтолкнул к ней. Он раскинул руки, словно собираясь её обнять, и медленно пошёл к ней.
Елена поспешно схватила нож, её ноздри раздувались. Она сделала назад шаг, другой, словно собираясь взять разбег.
- Ну, подойди, убийца, мучитель, что ты стоишь? Возьми меня сначала!
- Еленочка, доченька… - Марта вдруг рванулась к ней, словно только сейчас осознав, что это не игра, но Мендес властным жестом остановил её, и тогда Марта упала на колени: - Доченька, не губи свою жизнь, ты же видишь, он любит тебя. Прошлого не воротишь, верь ему – ради мира, ради меня…
А Мендес тем временем продолжал приближаться к ней, пока тонкий клинок не упёрся ему в грудь – Елена в ужасе смотрела на него, не в силах шевельнуться, и рука её вдруг бессильно упала. Она попятилась назад.
- Нет, - сказала она с изумлением. – Нет, я не могу его убить, мама. Почему это? Разве моей ненависти мало? Кажется, я могла бы убить кого угодно, даже себя, мама, но не его… - она отходила всё дальше и дальше назад, и вдруг стилет взметнулся вверх.
Мендес опоздал на доли секунды. Он успел лишь выбросить руку и ухватить запястье – нож скользнул по груди и вонзился в плечо, потянув на себя руку Мендеса. Всхлипывая от страха, она смотрела на торчащий клинок, горячую струйку крови, прочертившую, словно красным маркером, толстую линию на белой рубашке…