Пока ещё никто не знает, что Анна Брок доживает последний день. Майя меняла свой личный код: именно сегодня она ложилась в частную клинику для пластической операции. После Нового года, где-то весной, в мире появится ещё одна Ольга Воронько, киевлянка, ищущая работу и приключений в Гростии, не так уж и далеко от родных пенат.
Майя вновь вернётся в Замостин. К тому времени, возможно, у неё уже будут первые сведения от Бет Спенсер.
Всё должно получиться! Майя вжилась в свою роль, вросла в неё – в этом был высший мистический смысл, и она верила в свою звезду. Её могли бы арестовать за поджог – но не арестовали. Люди Мендеса могли бы её отыскать – но не отыскали. Она могла бы умереть на месте аварии или в больнице – но осталась в живых. Она много раз имела шансы быть подстреленной или сбитой – но оказалась заговорённой от пуль и чужих харлеев. Судьба её берегла, для какой-то единственной и неотвратимой цели. А главное – она могла бы не обнаружить пистолета в тайнике – и жизнь повернулась бы иначе.
Пистолет дождался её – значит, это судьба. Её единственный друг! Она усмехнулась и любовно погладила холодную рукоять. Друг. Дружок. Бой-френд! Это именно он сделал её такой, какая она есть сейчас, задал траекторию. И она его не подведёт.
Г Л А В А 14
Мендес вернулся в гостиную к Елене мрачнее тучи. Он жаждал, чтобы она взглянула на него своими большими испуганными глазами, которые он столько раз целовал, но страшился увидеть их неприязненный взгляд.
К его изумлению, она не лежала, а стояла на стуле у окна, накинув на одно плечо пушистый белый халатик, босая, растрёпанная, и задумчиво водила пальцами здоровой руки по стеклу. В гостиной было душновато – окна недавно утеплились к зиме, и Елена, с трудом подвинув тяжёлый стул, забралась наверх, чтобы дотянуться до форточки, но так и не сумела её открыть.
Когда Мендес подошёл, она виновато обернулась, и он наконец-то услышал её жалующийся голос, слегка капризный – словом, как всегда: - Здесь так жарко! Просто нечем дышать! Зачем вы так натопили?
Он молча протянул руку и помог ей слезть со стула. Елена вновь оказалась в его объятиях.
- Виктор, - сказала она, не поднимая глаз. – Прости меня… мне так стыдно… так стыдно! Я не хотела…
Мендес недоумённо вскинул брови.
- Ну, то есть, я… нечаянно!
Мендес оторопел. – Что? – У него едва не отвисла челюсть. – Нечаянно? Как это?
Елена неожиданно хихикнула, Мендес тоже хмыкнул – и впервые в жизни они вместе рассмеялись. Не слишком-то весело, но напряжение несколько отступило.
Он отнёс её на диван, сел рядом.
– Знаешь, - сказал он. – Я приготовил тебе подарок к выздоровлению. – И он вытащил из кармана рубашки маленькую плоскую бутылочку с серой жидкостью. Елену передёрнуло.
- Что это?
- Это твой личный антидот.
- Зачем?
- На всякий случай.
Елена с опаской взяла бутылочку, повертела.
- Можно… попробовать?
- Тебе понравилось пробовать? Не советую.
- Почему?
- Невкусно.
Они снова рассмеялись, и напряжение ушло окончательно, так легко и незаметно, словно ничего и не происходило.
- Значит, тебе удалось наконец-то его разработать! А где ты раздобыл мою кровь?
- В больнице, у доктора Кантора. Когда он брал анализы и ставил капельницы.
- Ты её своровал?
- Не совсем. Мне удалось его уговорить сделать перепроверку.
- Так вот почему он меня так измучил анализами!
- Ты не сердишься?
- Не знаю…
Они помолчали.
- У меня… тоже есть подарок, - сказала она, теребя край пледа.
- Я весь ожидание. Надеюсь, ничего ужасного?
- Нет, это я… в ожидании. В общем, я беременна…