Елена шла, или почти бежала, не глядя под ноги, спотыкаясь, не раздумывая, сворачивала в первый же попавшийся проулок. Она проскочила аскетичную белую синагогу, пожалела, что рядом нет костёла – а может быть, бежать туда, укрыться там, помолиться Матери - этот человек не посмеет там её тронуть!
И ни на мгновение она не переставала ощущать на своей онемевшей спине прожигающий взгляд, взгляд-аркан, приказывающий остановиться. Елена всхлипывала. Она не видела окружающих людей, не слышала проезжающих автомобилей. Она бежала по мёртвому пустому городу от преследующего её убийцы. Мелькали арки, перекрёстки, дворы, скверики, парки, чьи-то смутные фигуры и лица, мелькала за деревьями река, мелькало за листвой солнце.
Сколько это продолжалось? Она забыла, куда бежит и где её дом. Это был проклятый сон! Иногда ей казалось, что она слышит сзади звук догоняющих её шагов – это он, её мучитель, с протянутой рукой, сейчас коснётся её скрюченными, как в ужастике, пальцами. Она оборачивалась – спешащий прохожий раздраженно налетал на неё, удивленно косился на испуганную девчонку, говорил что-то ободряющее, участливо наклонялся, предлагал помощь, улыбался - но она шарахалась прочь.
Живаго давно остался где-то далеко-далеко, исчез из виду, словно его и не было вовсе, а ей все чудилась худая зловещая фигура и колючий, кусающий взгляд, выталкивающий её из круга реальности.
Когда солнце, ещё жаркое, уже не стояло высоко в небе, а запуталось в ветвях молодой вязовой рощицы на другом конце пустыря, на той окраине, где она практически не бывала, где не было ни друзей, ни костёла, где небольшие, но богатые усадьбы недавней постройки утопали в кружеве рябин и тополей, - вдруг рядом возник проём в каменной стене. Приветливо открытые настежь ворота. Елена на автомате, по инерции сделала ещё один поворот, и оказалась за пределами улицы, в нескончаемом заброшенном саду. Тихом и безлюдном, словно надёжное, ласковое убежище. Елена начала приходить в себя, даже с любопытством огляделась, медленно идя по дорожке, между плитами которой топорщилась невычищенная трава.
И вот он встал перед ней, огромный старый двухэтажный особняк, с двумя вросшими в землю низкими крыльями-флигелями, массивной круглой башней посередине с остроугольной крышей, узкими застекленными бойницами. Он был мрачен и величествен, словно вырубленный из единой гранитной глыбы – тот самый замок Коваци, где уже давно, по слухам, водились привидения, отпугивая покупателей. Но его всё-таки купили – какой-то не то Вальядес, не то Валидес, она точно не помнила, да и не интересовалась сплетнями.
Высокий первый этаж обнимала узкая галерея, полуподвальный этаж весь был почти что скрыт за космами зеленого плюща и гроздьями пряно пахнущих белых роз.
Даже в состоянии мучительной душевной усталости её поразила мрачная красота дома и странная, звенящая тишина – словно ни один звук города просто не имел права сюда проникнуть. Среди кое-как подстриженной травы и неухоженных плодовых деревьев резким цветовым всплеском выделялись тщательно ухоженные клумбы вдоль дорожек, где цвели изумительной красоты цветы всех красок и оттенков. Здесь были клумбы с отцветающими ирисами, роскошными лилейными «деревьями», пышные кусты флоксов невероятнейших расцветок, величественные розы – их великолепные ветки, клонящиеся под тяжестью цветов, были подпёрты деревянными рогатинами. Пурпурные, белые, розовые, жёлтые, багровые и алые лепестки густо устилали землю, покрытую очитковым ковром. Зачарованная Елена медленно шла, склоняя к цветам лицо, касаясь их губами, вдыхая густой тяжелый аромат. Возле каменной чаши с бело-розовыми молочаями выстроились вёдра и лейка с водой – Елена поплескала тёплой водички в лицо, омыла потные подмышки – сознание медленно, как после тяжкого сна, возвращалось к ней.
- Ну вот, - метались мысли, - шла мимо, вижу – цветы, а ворота открыты, ноги сами понесли, пожалуйста, извините, я нечаянно, просто так само получилось… Я сейчас уйду – видите, я даже и цветочка не сорвала… сейчас… сейчас… О Боги! Какая я дуууура! Это же ведь Живаго купил замок Коваци! Это ведь он тут живёт!
Сзади раздался визг тормозов, послышались мужские голоса.
Елена в панике обернулась – у ворот, размахивая руками и жарко споря, собрались в кучку рабочие. Елена попятилась и спряталась в тени полуразрушенной пристройки. Высокий смуглый человек в черных очках отчаянно кого-то ругал – потом на ворота дружно навалились и принялись их толкать. Ворота наконец-то поддались и стали закрываться. Смуглый человек, уперев руки в бока, остался во дворе. Потом сбоку от ворот открылась дверца – он скомандовал что-то просунувшемуся в неё рабочему, потом с силой захлопнул дверцу. За воротами опять начался галдёж, послышался лязг, шум отъезжающей машины, кто-то чем-то стучал, скрипел. Елена поняла, что ворота просто неисправны, и механизм чинят. Человек задумчиво шел по дорожке. Елена вжалась в сырую мшистую стенку. Может, показаться? Извиниться? Попросить выпустить её? А он обрадуется и схватит её для своего хозяина!