Ещё через неделю оставшийся в целости флигель был готов вновь принять жителей, только теперь это будут рабочие, строители, каменщики. Решено было вернуться к расчистке и строительству весной, с установлением сухой и тёплой погоды.
После расспросов охранников и сопоставления их слов выяснилось, что примерно за час до взрыва территорию дома покинул Ангел – старый приятель Чиллито, взятый на работу всего два года назад. Он уехал на личном мотоцикле, и в новогодней суете на это не обратили внимания – ни Фернандес, ни Чиллито его не хватились. Он сообщил на выходе, что им недопоставили продуктов, и он едет для срочного выяснения причин. Куда он отправился на самом деле – никто не знал, но каждый думал, что знает кто-то другой.
В результате, вина за всё случившееся тяжким бременем легла на всё того же многострадального и безотказного Фернандеса. Вернее, он сам взвалил её на себя, переживая произошедшее едва ли не тяжелее всех. Бет всерьёз опасалась за его здоровье. Он твердил, что теперь уже никогда не сумеет загладить свою вину, что он не воин, а конторская крыса, тупое, бесталанное, бескрылое существо. Всё, что у него было за душой, всё самое лучшее, все свои силы он поставил на служение своему кумиру – Мендесу, о котором даже не смел думать, как о живом, реальном мужчине со всеми человеческими слабостями. Но и тут не справился.
В дальнейшем жизнь даст ему возможность доказать обратное: что он может искупить свою вину – и даже с лихвой. А пока он руководил уборкой территории и тайной вывозкой трупов – вернее, того, что от них осталось. Доноры приняли смерть безропотно и спокойно – видимо, так необходимо было Хозяину, а его желания – истина в последней инстанции, непререкаемая, единственное, за что можно умереть. Также Фернандес корпел над страховками, всяческими документами, ездил в муниципалитет с пачками банкнот, восстанавливал вместе с Экселем и Бертраном копии юридических и бухгалтерских отчётов и договоров по дискетам, которые хранились у него в новом доме.
Он связался с самыми надёжными друзьями и помощниками, организуя поиски Ангела, но тот как сквозь землю провалился, о нём никто ничего не знал с того самого момента, как он попал в дом Мендеса. Оставалось надеяться, что он не явился сюда диверсантом, а стал им в последние месяцы. Необходимо было проследить все его контакты, даже кратковременные, за последний год – это можно было сделать только по счетам и квитанциям: Ангел ведал закупками продовольствия и медикаментов.
У Фернандеса мурашки по коже бежали, когда он представлял себе, как Ангел отравляет продукты или лекарства.
Фернандес не спал сутками, осунулся и почернел, гонял Чиллито как последнюю собаку – у того от страха возник нервный тик. Он уже готов был сбежать, не выдерживая напряжения, но вовремя вмешалась Бет, напоила Фернандеса снотворным и отослала на сутки спать: до сих пор он не мог позволить себе сна и трёх часов подряд.
Мендес замкнулся в себе, почти ни с кем не разговаривал, много гулял по парку и ничего не делал.
- Теперь ты видишь, к чему приводит слабость, - только и сказал он Бет, когда та робко попыталась предложить помощь.
Она хотела возразить, что если бы не его опасные эксперименты, не было бы нужды защищаться, но промолчала.
Империя Мендеса дрожала на острие иглы, едва удерживая зыбкое равновесие, и оно не зависело от её устойчивости, оно зависело от тех, кто иглой манипулировал. Окончательное падения империи Мендеса было не за горами. Охота возобновилась, но он этого ещё не знал.
Г Л А В А 3
Как часто вечерами, укладывая детей спать, Елена и Мендес бурно обсуждали их будущее обучение – отдавать ли их в школу или устроить школу на дому, где находить учителей и друзей, строить ли им отдельный дом или ограничиться внутренней перепланировкой. Мендес, не терпевший прежде в доме чужих людей, теперь готов был вытерпеть ещё нескольких педагогов. Благодаря Елене и детям дом его и так уже кишмя кишел живыми обитателями, со своими характерами и слабостями, своим норовом, разными голосами и привычками. А молчаливые и ко всему готовые, безотказные зомби, к которым он привык, были просто никакими. То есть, зависели от того, чем их наполнит он.