Елена не выдержала и легонько поцеловала его в губы.
- Именно так. Меня привели в этот дом ненависть и насилие, а не любовь.
- Что ты можешь знать о насилии? – недоверчиво спросил Георгий.
- Многое. Вся моя жизнь состояла из него. В самом начале мой муж едва не изнасиловал меня – его удержало чудо. А вернее, моё беспамятство...
- Едва – не считается. Он пощадил тебя – значит, любил… Любить – это прекрасно! Хотел бы я, чтобы и меня любили так вот – бережно…
- Да-да, он бережен, но вот с тех пор мы только и делаем, что возвращаем насилие друг другу, точно футбольный мяч. Такой вот маятник – влево – вправо – завис…
- А если бы он это сделал?
- Не знаю… Очнуться – и почувствовать что-то в себе, страшное и ненавистное. Я бы с ума сошла, или умерла, или задушила бы его. Во всяком случае, я не стала бы его женой. Пленницей, рабыней, ненавидящей, мечтающей о мести! Я могла бы стать похожей на Миранду, умирающую в подвале Клегга.[3] Я ведь тоже – птица в клетке. Сытно, тепло – и вокруг решётка. Я так хочу вырваться наружу, я ещё нигде не успела побывать, кроме Греции, ничего не видела, ничего не знаю. Даже родины своего мужа. Но ходу вовне нет. Там, снаружи, меня убьют. Уже пытались.
- И поэтому ты горишь желанием пробиться любой ценой? Как это опасно! Опасно для окружающих. И твоей собственной души.
- Насилие рождает насилие – не помню, кто это сказал. Но я на себе убедилась в том, что это верно.
- Странно… Я был уверен, что вы познакомились, влюбились – ну, как обычно случается. Может быть, он к вам в школу приходил, лекцию читал. Или на улице встретил – и вдруг пронзило…
- Его пронзило. А потом он меня украл, запер в башне замка Коваци.
- И – насиловал?
- Нет. Он тогда меня не тронул.
- А когда?
- Что за извращённый интерес? Не скоро. Когда я сама… захотела.
- Значит, реально, любит, - констатировал Георгий и вздохнул. – Очнуться в тот момент, когда тебя насилуют… Может, это здорово? Такой всплеск энергии, шок – и вдруг острое блаженство! Кайф!
- Дурак! – беззлобно сказала Елена. – Ты сошёл с ума? Это противно и унизительно!
- Унизительно – да, - согласился Георгий. – Но противно? Может, кто-то находит в унижении свою прелесть…
- Только не я! – поспешила возмутиться Елена. – Я не сектант какой-нибудь, и не садо-мазо. Чудо в перьях! Что ты несёшь? Ты мечтаешь, чтобы тебя изнасиловали? Могу устроить! Ты возненавидишь всех и вся!
- Что для тебя любовь и ненависть? – вдруг спросил Гера.
- Любовь? Напряжение всех жизненных сил. Страсть – можешь удава задушить. Уход от всех – ради одного. Свет впереди… А ненависть? Может быть, то же самое? А для тебя?
- А ты никому не скажешь?
Елена изумлённо отпрянула и засмеялась.
- Постараюсь. Хотя это ужас как трудно – меня уже сейчас так и подмывает растрепать!
- Нет, обещай, кроме шуток, - серьёзно потребовал Гера.
- Ну, конечно, обещаю! Я не предаю друзей.
- Для меня любовь – это как полёт в неведомое. Долгий поход в туманное и зыбкое Нечто. Поиск себя в другом. И это - правда в самом чистом виде, а не фигуральное выражение. Ведь я не помню ничего, что со мной было. Только когда я спал, ко мне приходил мужчина, и я хотел его любить. Я мечтал, чтобы он меня взял, или изнасиловал. И теперь мне всё время грезятся сильные мужские руки, как они обнимают меня. В этой новой жизни я ещё никого не любил, и никто не любил меня. Пока этого не произойдёт, жизнь толком не начнётся.
- Герочка, - Елена гладила его по голове, щекотала за ухом. – А может, попробуешь с девочкой? Если будет страшно, выберем кого-нибудь из слуг. Любую, хоть на мужчину похожую, или замаскируем – она всё сделает для тебя. Ты сейчас и вправду не хочешь меня?
- Не знаю…
- А если я переоденусь в мальчика?
- В мальчика?
- Ну да! Это же проще простого!
- Еленка, ты мой друг. И потом, жена Хозяина, мать его детей – я не имею права.