Учить его жить тихо, мирно и скучно? Похоронить свои мечты? Покорно ожидать следующего шага незнакомого, но коварного фехтовальщика, каждый выпад которого достигает цели? Да ты сошёл с ума, Мендес!
Елена встала, глаза её сверкали.
- Сядь, - попросил он тихо. – И выслушай меня.
Елена села на край стула, прямая, напряжённая, как тетива.
- Иногда я чувствую, что безмерно устал. Всё кажется нелепым, и я снова спрашиваю себя: «Зачем?» Зачем пресытившемуся человеку власть?
- Виктор, о каком пресыщении речь? Мы ещё ничего не успели вкусить толком. Это усталость, и ничего больше. Отдохни, я буду рядом, я предлагаю свою помощь – посмотри на меня, у меня осталось силы с лихвой! Её хватит на двоих!
Он поднял руку, призывая её замолчать.
- Да, милая, да, я сыт по горло, - продолжал он, словно не слыша её предложения о помощи. Он давно жаждал выговориться. – Сыт этим миром с его грязью, суетой и желанием выдавать это за красоту. Лишь только тобой я насытиться никак не могу. Но я не в силах остановиться. Я – словно заведённая машина, которую остановит только катастрофа. Это сильнее меня.
Елена нетерпеливо вздохнула. Наверное, ей сейчас нужно было подойти, положить голову на его плечо, приласкать и помочь расслабиться. Но она думала только о том, когда же выскажется она сама?
- Я не могу отказаться от осуществления своей мечты, как не мог отказаться от тебя. Это всё равно как выпрыгнуть из несущегося поезда. Но только эта скорость уже не греет. И вот я подумал…
- Как, Виктор, ты собираешься совсем, полностью прекратить работу? У тебя просто депрессия. Почему бы тебе не воспользоваться снотворным или успокоительным? Помнится, ты часто предлагал их мне!
- Елена, я хочу просить именно тебя помочь мне в этом. Мне сейчас больше чем когда-либо нужна твоя поддержка…
Елена забегала по комнате, не слушая.
- Ты хочешь отказаться теперь, когда заново вышла первая партия? Нет, все мосты сожжены! Мы оба с тобой преступники, и каждый в ответе за другого. Я не позволю тебе отступить!
Мендес застыл, не веря себе.
- Ты ли это, Елена? Чистая и светлая? Можно подумать, что это ты всю жизнь стремилась к власти. Зачем тебе это? Тебе мало того, что есть? Мало нашей любви?
- А ты сможешь защитить нашу любовь, не нападая? Твоему сыну грозит опасность, а ты медлишь? Пора наступать! Почему ты не хочешь брать мою кровь?
- Твои откровения для меня шок! Ты не справишься с армией личных слуг. Но ты решила командовать мной. Наверное, ты с удовольствием превратила бы меня в раба!
- А почему бы и нет!
- Вот как?
- Я была глупой, но довольной жизнью. Сейчас я ленивая, неповоротливая, никчемная, и хуже всего – понимаю это. А ты не даёшь мне возможности добиться большего, стать другой и уважать себя!
- Елена, тебе не за что себя так умалять или упрекать.
- А тебе – себя? Смотри, они нападают, не раздумывая, а ты замедлился.
- Любой человек может устать.
- Ты не просто устал. Ты – хочешь сдать позиции. Думаешь, тебя оставят в покое? Зачем им лаборатория – самое главное по-прежнему у тебя в голове. Им нужны твои мозги. Если ты не уничтожишь их, они уничтожат тебя – и всех нас заодно, в разном порядке. Если ты не возьмёшь себя в руки, то я сама начну всё заново вместо тебя! Иначе придётся, точно кротам, зарываться в землю!
Мендес отшатнулся, словно она его ударила. Если она пытается играть, то переигрывает. Если хочет его подтолкнуть, то потеряла чувство меры. Если в неё вселился бес неповиновения, то – это безумие. Если это просто женская истерика – то надо её успокоить.
- Я не знал тебя такой, Елена. Ты не такая!
- Такая, Мендес! – вдруг Елена громко расхохоталась, закинув голову. – Да, я хочу власти, Вик, я ещё не потеряла вкуса к жизни - а они заставляют меня сидеть взаперти! Почему я должна сдаться? Ведь это твои враги, и они нас ненавидят, потому что метят на наше место. Они ненавидят ум, богатство, силу. Они завидуют и ревнуют. Они хотели убить меня, убить тебя, завтра захотят убить наших детей. Их надо завербовать, переделать, перекроить, покорить – или уничтожить!