- Предположим, мы справимся с конвоем. Но с взводом охранников территории – вряд ли. Нужна хитрость. Будем думать, Данко.
Бет понимала, что Елена ей не помощница – после трагической ссоры она пребывала в расслабленном, одурманенном состоянии, погружённая в свои видения. Остаётся симулировать болезнь и потребовать перемещения наверх. Или напроситься на разговор с Мендесом и передать весточку Елене. Если она расскажет Елене самое главное – та не позволит ей сгинуть нелепо и без малейшей надежды на возвращение. Ибо Бет оставалась единственной связной между Виктором Мендесом и своим боссом, Альгисом Марцкявичюсом. Без него Виктор погибнет. А без Альгиса погибнет Бет. Просто от тоски…
… Прошли сутки. Мендес сам вызвал Бет для очередного допроса.
- Почему ты не сказала мне, что взрыв – не твоих рук дело?
Бет вытаращила глаза.
- То есть…
- Мои люди поймали злоумышленника. Те самые люди, которых ты всегда считала ненадёжными, и в чьей действенности сомневалась. Он – посланник Ольги Воронько, и вот что любопытно: он тебя опознал, по фотографии. Оказывается, ты неплохо знакома с этой дамой.
- Где он?
- У меня. Я смогу устроить вам очную ставку, сейчас он…ммм…не слишком здоров. После поимки.
- Ты его обработал?
- Ты правильно поняла. А я вот непонятливый. Что тебя с ней связывало?
- Виктор, меня с ней ничего не связывало. Меня внедрили в банду Брок с целью выяснить твоё местонахождения, это раз, и её намерения, это два.
- И что ты выяснила? Что конкретно?
Мендес повысил голос, чтобы скрыть странное беспокойство и смятение. Подумать только, одна единственная ошибка, словно толкач, движется уже столько лет, упорно гоня перед собою зловещую, безжалостную, разрушительную секиру. Его давнее разрешение на убийство… Как легко и спокойно он дал его, да и теперь не ощущает сожаления. Если бы вернуть тот момент расставания с настырной и мстительной Майей Перральта, он свернул бы ей шею собственными руками, не перепоручая никому это грязное дело.
- Что я выяснила, Виктор? Это не засчитается в твою пользу. Одним лишь плохим настроением ты воспитал смертельного врага. Она пойдёт до конца. Только и всего.
- А ты не такая? Если ты считаешь долгом защищать мою семью, почему ты не пресекла её деятельность сразу?
- Мы не убийцы, Мендес, мы – защитники. А деятельность… Кое-что нам удалось сделать. Уничтожить улики против тебя.
- Улики? Какие у неё могли быть улики?
- Фотографии. Твоего подвала, некоторых твоих деловых бумаг.
- Почему же она не пускала их в ход?
- Трудно сказать. Возможно, приберегала на последнее. Возможно, держала как откуп: её тоже шантажировали.
- Губа?
- Губа.
Мендес замолчал надолго, почти забыв о ней. О чём он думал? О прошлом? О настоящем? О будущем? Бет этого не знала, но молчание тянулось тягостно и тревожно.
- Что ты сделаешь с посланником Анны?
- Возможно, отошлю назад, проинструктировав – с твоей помощью. Поиграем в мяч.
- Отошлёшь как убийцу?
Мендес взглянул на Бет в упор: - Как тебе нравится делать из меня убийцу! Ты просто смакуешь это слово. Как будто на земле больше не осталось убийц, кроме меня. И я – единственный, уникальный, последний экземпляр. Наверное, я должен этим гордиться. Наверное, мне соорудят монумент и напишут тома. Посмертно, конечно. Может, меня, засушенного, как мумия, поместят в музей под колпак, и станут водить экскурсии? А ты романтик, Бет Спенсер! Романтик – и отъявленная лгунья! Ведь тебя никто не внедрял в банду «Летучих мышей», не так ли?
Бет устало вздохнула и покачала головой: - Ты уже успел и это выкачать из пойманного? Да, я сбежала из дома, оставшись с одним отчимом после смерти мамы. Он… он домогался меня, и я познакомилась с Бурдули. Оказалось, что Бурдули – один из агентов WASS, связной, он держал связь с ребятами Брок. Бурдули ввел меня в организацию, затем - в круг Анны. Я куролесила с ней два года, пока не попала в больницу после ранения.
- Ты работала на два фронта сразу? И Брок не заподозрила? – удивился Мендес. – Шустро. Такая прыть заслуживает уважения.
- Значит, ты меня освобождаешь? А как же Данко Буравчик?