В воскресенье днем Войцех, самый трезвый из всех, кое-как растолкал ребят – вы как хотите, а мне пора домой, а то завтра на работу, и у Кисули предки взбесятся, нужен мотор.
Холлито растолкать не удалось – он был в полном отрубе, похоже, добавил колесиков, что именно – Марылька умолчала – но по ней было видно, что удовлетвориться полностью ей не удалось. «Барахло, один вид!» - сказала она презрительно.
Ребята потолкались у джипа, но сесть за руль не рискнули, решили идти до стоянки и голосовать. Мотель был в трех километрах от шоссе. Пока они шли, начался снег вперемежку с дождем – девочки быстро замерзли, обувь была у всех, кроме Войцеха, на рыбьем меху. Бурсик, втянув голову в плечи, заговорщицки подмигнул и достал из-за пазухи непочатую зеленую бутылочку-фляжку, прихваченную из бара.
- Чтоб веселее идти было, и мозги прочистило – это дорожная, братцы мои!
Они шли по пустынному шоссе и по очереди отхлёбывали сладкий пряный ликёр – его оказалось слишком мало на пятерых, Тара успела только понюхать последнюю каплю, и запах ей не понравился – она терпеть не могла настойки на травах. Бурсик вылакал больше всех. Потом подбросил бутылочку в воздух, поддел ногой – она, кувыркаясь, полетела вниз со склона и с мелодичным звоном навсегда исчезла из виду.
Внезапно Войцех остановился, позеленел, и его вырвало, потом ещё раз и ещё – уже одной желчью. Бурсик не успел увернуться – и его обдало фонтаном. Он ещё ухитрился выругаться – но тут скрутило и его.
Очередь девочек пришла позднее – Марыля просто рухнула, как подкошенная, без сознания, а Кисуля долго мучалась – её рвало понемногу, и конца этому не было. Тара в ужасе смотрела, как её друзья с пеной на губах корчатся посреди шоссе. Марыля не шевелилась, Войцех громко стонал, у Кисули задралась куртка, и снег посыпал асфальт и её голую спину.
Тара металась от одного к другому, не зная, кому помогать, да и чем она могла помочь?
Какая-то машина показалась из-за поворота, и Тара запрыгала, расставив руки, но машина резко, не притормаживая, объехала их и скрылась из виду.
Рыдая, размазывая тушь и помаду по лицу, Тара начала оттаскивать ребят по очереди на обочину, сгребая заодно едкие и обильные рвотные лужицы, а потом из-за поворота, мигая подфарниками, не спеша, выполз автобус Георгия Деляны…
Глава 19
Елену привезли к подъезду на темно-сером бьюике. Хуан Перес сидел за рулем. Дама-сопроводитель не вышла вслед за ней, как обычно.
Елена прошла внутрь, доктор Кантор лично встретил её и провел в палату номер десять. Елена прежде не попадала, в больницу и теперь её всё здесь пугало и угнетало. Палата, где лежала Марта, была небольшой, но уютной и светлой. Выходящее в больничный парк окно было занавешено голубым тюлем. Сестра выносила из палаты капельницу, и учтиво кивнула доктору и Елене.
Увидев дочь, Марта просияла – слезы радости блеснули в уголках глаз. Она осунулась, похудела, под глазами были синяки, но это была та же самая любящая Марта, и она была так же прекрасна, как и прежде, несмотря на первые седые прядки. Елена прильнула к её груди, едва сдерживая рыдания.
- Погоди, милая, дай на тебя посмотреть… Соскучилась-то я как!
- А я-то как соскучилась, мамочка!
Сглотнув слезы, Елена попыталась улыбнуться. Доктор тихо затворил за собой дверь, и они остались одни.
- Ну, как ты, доченька?
- Мама, скажи лучше, как ты?
- Да что я? Не выдержало волнений мое сердце. Давно болело – а я все внимания не обращала. Сама виновата! Когда ты пропала – просто с ума сошла! А теперь… все утряслось! Доктор очень заботлив, все лекарства есть, господин Живаго снабжает больницу всем необходимым. Ухаживают как за королевой.