Марта едва не рассмеялась. Какая чепуха! Какой откровенный бред! Чтобы Пазильо так говорил с первым встречным! Ни слова правды, придумано грубо и неуклюже. На что они рассчитывают? О Господи! А на что рассчитывает она? Как ей сохранить хладнокровие и избавиться от непрошеных гостей? Теперь ей даже хотелось, чтобы около дома маячили её молчаливые соглядатаи. Почему их нет?
Марта покачала головой: – Вы ошиблись. Пазильо не читал лекций в Кобрицах. Он там никогда не был. И не совестно вам, молодым, придумывать небылицы и лгать мне в лицо? Кто вы такие? Откуда? С кем вы связались?
Опять она говорит что-то не то. Взывать к совести бесполезно. Надо было бы потянуть время. Надо было бы попытаться что-то выведать. Надо было бы придумать свои небылицы в ответ. Она не сообразила. Она просто не привыкла хитрить, изворачиваться, плести интриги. А теперь уже поздно. Она ничего не успеет. Неожиданно пульсирующая боль зародилась в сердце – её не было так давно.
- Это мы хотим спросить, с кем вы связались? – усмехнулся парень. – Что за компанию выбрала ваша дочка? Сомнительные люди. И вы – в пособниках. Спасать надо её от таких учёных.
Марта покачала головой, стараясь говорить спокойно и твёрдо: – Кажется, вы зря теряете время. И мне некогда вести пустые беседы. Возможно, мы могли бы договориться, но вы допустили грубые ошибки. Я не могу вам доверять.
Марта посмотрела на телефон – парень подошёл к нему, снял трубку и положил на стол. Марта вдруг с ужасом поняла, что они и не собираются исправлять свои ошибки. Это им не нужно. А её сотовый разрядился…
- Вы правы. Время терять нельзя. Ваш телефон прослушивается. Возможно, её уже выследили благодаря вашей неосторожности, и надо срочно вызволять вашу дочь. Надо лишь указать дорогу. А может быть, вы поедете с нами?
Боль нарастала. Будь ты проклят, Живаго! Ты нас всех убил.
Марта с трудом сделала два шага и облокотилась на стол.
- Уходите, я буду звать на помощь, - прошептала она внезапно онемевшими губами.
Парень подошёл к ней вплотную, взял за плечи. – Где твоя дочь? - громко и раздельно произнёс он. – Где твоя дочь? Говори! – и он встряхнул её раз, и ещё раз.
На лестнице, ведущей на второй этаж, мелькнула чёрная молния, и девушка резко вскинула странный, смутно знакомый предмет. Раздался хлопок и грохот.
А ведь Марта до последнего дня отказывалась поверить в серьёзность происходящего, поверить в предупреждение Елены и Живаго. Кажется, она не выполнила задание, не прошла тест на сообразительность. Где же Луис? Почему он медлит?
- Где твоя дочь? – эти слова громом отдавались в её голове, пульсировали в груди. Боль ушла, но почему-то подкосились ноги, и мир вокруг начал расплываться в одно серое пятно. На мгновение в нём мелькнуло улыбающееся лицо Елены, и Марту пронизало ощущение покоя и счастья.
Она хотела улыбнуться ей в ответ – но серая мгла начала чернеть и сгущаться, пока не поглотила остатки света. Мир исчез.
Г Л А В А 24
Утро наступило внезапно.
- Господи, что же это я, соня, валяюсь, а ты уже давно не спишь, обманщик! – Елена хлопнула легонько Леопольда по губам и выскользнула из-под одеяла. Лео улыбнулся, следя за её быстрыми, ловкими движениями. Елена накинула халат, отдёрнула занавеску, поёжилась – в доме по ночам стало холодно. Наверное, пора топить.
Комнату залило яркое обманчивое солнце. На траве и листьях горела золотом обильная роса. Скоро заморозки. Природе не было дела до противоречий и мук в человеческих сердцах, она всегда шла своим путём, наперекор их чувствам. В минуты счастья одаривала сыростью и серым небом, в минуты страданий – жаркой солнечной негой и безмятежностью.
Елена вернулась к Лео, медленно провела пальцами по длинным отросшим волосам, колючей щетине на щеках - всё идёт своим чередом. Пора бриться. И подстричься не мешает. Она не ощущала ничего, кроме огромной нежности и гордости за свой труд. И ещё – смутный стыд, словно она его обманула, словно была виновата перед ним – если не за прошлое и не за настоящее, то, верно, за грядущее? Это смутное предчувствие вины грядущей темнило горизонт.