От матери и Петро давно нет вестей – что случилось? Мама заболела? Или у Петро сломалась машина? У неё кончаются деньги. Пора бы похлопотать о переезде в какой-то город, куда-нибудь подальше от Замостина. Теперь на первый план выступила необходимость подобрать зимнее жильё. Иначе она просто сдуется, как воздушный шарик, уже сейчас эта лёгкость даётся ей с таким трудом. Ещё немного – и она свалится. А ещё нахлынут всякие простуды!
А может, снять дом в деревне и перевезти маму – они вместе могли бы шить. Ведь им не привыкать к нужде. Смешно – как мама мечтала избавиться от этого вечного безденежья! А теперь и Лео не помощник. Но она не в претензии и готова поработать за двоих – лишь бы всё уладилось.
А пока… завтра с утра она уходит к Серафиме просить совета – это решено. Пусть почитает на рунах и листах Священной Рощи – как ей дальше жить?..
Кн.1, ч.2, гл. 25 - 27
Г Л А В А 25
- Ну и дела! – потрясённый Петро всё не мог забыть своего друга, превратившегося в робота, и испуганную Елену. Он никогда раньше не замечал за Леопольдом пристрастия к наркотикам – тот даже не курил. И вдруг сразу такой облом! Ну и дела!
Петро чудились за каждым углом киллеры и маньяки, под каждым кустом – трупы и в каждом дворе или подъезде – обдолбанные до невменяемости наркоманы. Переходя улицу, он озирался – не срывается ли с места чьё-то мирное авто, покрывался потом, гоня машину по шоссе на Лущицы или в обратном направлении, на Костяницы, или вообще совсем по другим тайным направлениям для конспиративных встреч.
Он даже разбил копилку и наконец-то купил на рынке прекрасное зеркальце заднего вида для своего потрёпанного седана, отремонтированного им самолично. Седан был его гордостью! У Петро, как и у его отца, были золотые руки, и после школы он собирался устроиться в ремонтную мастерскую к отцу в Костяницы. Петро нежно любил отца и не осуждал за то, что у него своя жизнь, давно отколовшаяся от их с матерью жизни.
Петро был красивый крупный парень, копия матери; он обожал мать и мамин борщ и имел кличку «кот».
Ноблэ оближ – ему приходилось постоянно доказывать, что кликуха дана не зря. Он терпеть не мог слишком шумных вечеринок с тупыми гамбургерами и осточертевшей кока-колой, от которой бурно возмущались внутренности, но если на вечеринке ожидалась новая девчонка – просто девчонка, или девчонка-супер, не важно! – Петро был обязан явиться и приложить все усилия для её завоевания.
Иногда ему даже удавалось затащить девочку в постель – занятие приятное, чего греха таить, но слишком уж чреватое всевозможными неожиданностями. А Петро был всё-таки человеком мирным.
Когда-то он пытался ухаживать и за Еленой, но это дело надо делать либо с отдачей, либо – никак. Полное погружение в процесс грозило разбить дружбу с Лео, и у Петро хватило ума не идти на поводу у славы, бегущей впереди паровоза, наплевать на общественное мнение, а перевести всё в сферу ненавязчивого юмора.
Сейчас же наступила полоса каких-то странных пертурбаций.
… Петро было невероятно сложно изыскивать возможности выполнять поручения Марты, да ещё загружать безотказных дядьёв. Он поджидал их у завода после работы. Он встречался с Мартой в самых дурацких местах – в общественном туалете на вокзале, в лесу, на задворках ателье, да ещё с всякими дурацкими предосторожностями, без применения своего дешевенького мобильника. Ему даже пришлось сшить у Марты летний пиджак – ничего, пригодится. Причём Марта отказывалась от денег – но Петро не посчитал это удобным.
Он просто не мог отказать тёте Марте – ведь она так помогла им с матерью, когда ушёл отец.
Сегодня Петро долго прождал Марту в ателье – девочки сообщили, что она не пришла и не позвонила. Они пытались ей дозвониться, но городской телефон как будто занят – может, трубка не лежит. А сотовый мертв. А пиджак готов – он может его забрать хоть сейчас.
Со свёртком подмышкой встревоженный Петро возвращался к её дому – вопреки всем договорам, чтобы узнать, в чём дело и куда она пропала.
Он оставил машину за две остановки от её дома и решил проскочить через заднюю калитку. В доме было тихо, дверь не заперта. Очень подозрительно. На всякий случай он постучал и, не дождавшись ответа, вошел. Холодный пот прошиб его, мороз колючей лапой нежно провел вдоль позвоночного столба, от затылка – до самых пяток.