И в этот момент вернувшаяся с занятий Елена вошла в дом, захлопнула дверь в прихожую и замерла на пороге столовой.
- Доченька, иди скорее сюда, я испекла пирог к чаю. У нас в гостях господин Живаго, господин Виктор Живаго, он зашёл специально, чтобы осмотреть… - Марта запнулась, встретив напряженный взгляд дочери, и закончила невнятно: - наш сад…
Елена изваянием стыла на пороге. Господин Виктор Живаго подошёл к ней и, взяв безжизненную руку, приложился к ней сухими горячими губами. Елену передёрнуло.
- Госпожинка, - улыбнулся он одними кончиками губ. - Счастлив с вами познакомиться!
Мендес, выпрямляясь, пытался поймать её взгляд, но она смотрела мимо него, на мать. Потом вошла в столовую и бросила сумку с учебниками в кресло.
- Мама, - наконец произнесла она. - Что за люди у нас в саду?
- О! - Марта вскочила со стула. – Это будет подарок тебе ко дню рождения! Господин Живаго принёс нам клубни 32 сортов ирисов!
- Но я не люблю ирисы…
- Доченька!
- Ма-ма…
- Какой сюрприз! День рождения – это праздник и для меня! - встрепенулся гость. – Но что цветы – это и вправду мелочь! Просите что угодно, я попробую угодить. Кстати, и что это за волшебный возраст?
- Восемнадцать! – поспешила вставить Марта.
- О, какая прекрасная дата! Чудный возраст! Сколько дорог впереди, сколько радостей! А главное - какая молодая мама. Предлагаю отметить день рождения в ресторане или… И что бы вам хотелось получить в подарок?
- Что бы я хотела? - раздумчиво произнесла Елена, прервав поток слов. – Мой жених каждый день приносил мне кусочек луны и одну звезду в придачу. Теперь я хочу всю луну целиком!
- Будет сделано, госпожинка, у вас хороший вкус. – Голос Мендеса стал весёлым.
- Елена такая фантазёрка! – Марта не знала, что и сказать, этот диалог и странное поведение Елены её совсем сбили с толку.
К счастью, Живаго собрался уходить.
- Несравненное удовольствие побывать в вашем доме, - бормотал он, целуя руку Марте. – Но мне, увы, пора, ждёт работа, надеюсь в скором времени на ответный визит – надо как следует отметить такую дивную дату…
…Никому не понять, какой ценой Мендес заново учился говорить, улыбаться, открывать двери, строить любезные фразы и мины.
Его скулы свело от боли, а нутро – от отвращения к самому себе. Нет, это был не он, это лебезил, кланялся и прикладывался к ручке кто-то другой. Когда Мендес вышел из дома, улыбка испарилась с его лица, словно её и не было.
А Елена продолжала стоять посреди комнаты, твердя про себя, как заклинание: «Только не смотреть ему в глаза! Только не смотреть ему в глаза…»
глава 6
Девица боится его, это видно. А значит, с ней придётся провозиться, затратить лишнее время.
Мать не будет ему помехой – что она сможет сделать против его воли и силы? Да ничего. Сила всегда побеждает, а любовь – это сказки для детей. Он мог бы взять её хоть теперь, но ему почему-то не хотелось сразу ломать эту великолепную игрушку. С игрушкой надо вначале наиграться вволю.
Лаборатория – любимое место. Здесь ничего не изменилось, здесь можно молчать и быть собой. Вот светятся пробирки с красно-оранжевой жидкостью в паутине, хитросплетении трубок, реторт, электроприборов, фотопластинок и прочих предметов с назначением, понятным лишь ему. Словно зловещие, плотоядные пауки, ждущие добычу, пробирки с его кровью затаились в полумраке. На столе в беспорядке лежат бумаги – рукописи, расчеты, отпечатанные и сброшюрованные отчёты. В клетке в углу белые мыши неподвижно распластались, словно мёртвые – при появлении Мендеса они обеспокоено зашевелились – они почуяли его запах. На мышах он проверял степень токсичности – теперь они ему не нужны. Пора находить других подопытных.
Мендес не стал включать верхний свет, хватало красных лампочек. Он просто сел, уронив голову на руки, исподлобья глядя поверх стола. В стеклянных сосудах ему чудились зеленоватые, немигающие, как у ведьмы, прозрачные глаза Елены, пунцовые, резко очерченные губы – словно диковинная бабочка на нежном, бронзовом от загара лице, губы Ботичеллиевской Венеры, прибывшей из пучины покорять мир, и обрамляющий это лицо ореол светлых волос, которых так хочется коснуться…