– Аня! Аннушка! Проснись!
Я не проснулась, а очнулась. Голова была словно набита ватой и приклеена к подушке, веки налились свинцовой тяжестью. Я не могла пошевелиться.
– Аннушка!
Тамара трясла меня за плечо. В ее срывающемся голосе я расслышала ноту «си» – звук страха. Когда Тамара схватила меня за руку и стала стаскивать с дивана, мне наконец удалось открыть глаза. Я с трудом разлепила губы, однако не смогла произнести того, что собиралась: «Ты с ума сошла?» Слова застряли в пересохшем горле.
Все мое тело было будто наспех слеплено из ватных комков. С помощью Тамары я преодолела путь в несколько метров – до коридора, а потом до входной двери и лестничной площадки. Тут только я сумела сделать полноценный вдох. И сразу закашлялась. Тамара смотрела на меня со слезами на глазах и быстрыми короткими движениями гладила меня по волосам.
– Ты что, забыла вчера газ выключить? – выговорила я осипшим голосом.
– Я? – Тамара округлила глаза. – Что ты, солнышко. Я думала, это ты…
Я покачала головой. После ее ухода я не заходила на кухню. Посидев с полчаса в прострации на диване, я пошла в ванную, приняла душ, а потом легла спать.
– Сколько времени? – спросила я.
– Около девяти.
– Мне надо в «Феникс»…
– Тебе к врачу надо! Сколько ты газом дышала? Я только к двери подошла, сразу запах учуяла. Сердце чуть из груди не выскочило! Первая мысль: жива она там? Руки как затряслись – еле ключом в замок попала… Захожу – ужас! Газа – полная квартира! Не вздохнуть. Еще бы! На плите конфорка открыта на полную мощь, а огня нет! Давно говорила, надо эту старую плиту поменять… Есть же прекрасные плиты нового поколения, там газ сам отключается, если без огня!..
Тамаре в апреле исполнилось шестьдесят пять. Вроде бы рановато для провалов в памяти. Кто, кроме нее, мог в моей кухне включить газ?
Мы открыли настежь все окна, оставили открытой входную дверь и ушли в квартиру Тамары. Котик уже проснулся и сидел на кухне, взъерошенный, в желтой футболке, одетой наизнанку, ел йогурт из большой пиалы.
– Ану́ска! – выкрикнул он, увидев меня.
– Здравствуй, Котик.
Я подошла, чмокнула его в лоб, погладила по макушке. Он смущенно засмеялся, отвернувшись и опустив глаза в пол, и локтем легонько оттолкнул меня.
Тамара принесла мне свой халат. Я накинула его поверх пижамы, села на стул, подвернув под себя ногу.
– Кофейку моя ласточка хочет?
Я кивнула.
– Сейчас сварю быстренько. А пока поешь. Вот, йогурт, булочка…
Она подвинула ко мне поближе блюдо с плюшками, поставила передо мной маленькую кофейную чашку. «Мою» чашку. Среди Тамариной посуды было несколько предметов, купленных специально для меня и брата. Затем на столе появилась «моя» тарелка.
Руки Тамары еще дрожали от перенесенного стресса. Мне внезапно стало жаль ее. Я взяла ее за мягкое пухлое запястье.
– Ты знаешь, что ты мой источник света?
– Я? – растерянно переспросила она.
– Ты. Родители. Аким. Источник света и тепла для меня.
– Света! – выкрикнул Котик. – Света Иванова!
– Что-то вроде… – не могла не согласиться я.
Света Иванова – соцработник, приходящая заниматься с Котиком два раза в неделю. Приветливая милая женщина примерно моих лет. Он ее очень любил.
Тамара погладила меня по голове.
– Спасибо, золотинка моя…
Я вздохнула и выпустила ее руку. Без этих «золотинок» было бы, несомненно, лучше, но и так хорошо. В обществе Тамары и Котика я всегда чувствовала себя спокойно, почти как в семье.
– Ануска, Ануска, Ануска, – зачастил Котик, задрав двойной подбородок и лукаво глядя на меня.
Я улыбнулась. Он так шутит.
Снаружи уже разгорался новый солнечный день. В голубом небе медленно плыли рваные клочки белых облаков. Голуби ворковали на широком козырьке окна, периодически заглядывая через стекло в помещение.
Я подумала, что мне надо поторопиться, иначе дядя Арик снова уедет куда-нибудь по делам «Феникса» и я не увижусь с ним. А мне надо было обязательно обсудить с ним несколько важных моментов.