22 октября король в присутствии канцлера открыл торжественное заседание парламента в Большой галерее Лувра. Парламент безропотно зарегистрировал две декларации и эдикт, отменявший большинство фрондерских постановлений и провозглашавший амнистию. Не были помилованы несколько высокородных дворян (Бофор, Ларошфуко) и несколько судей, в том числе старый Бруссель (он- скрылся) и его сын. «Амазонок» сослали (госпожу де Монбазон, госпожу де Шатийон и госпожу де Фьеск, ярых фрондерок), а Мадемуазель отправилась оплакивать судьбу в ее великолепный дворец в Сен-Фаржо, который она успела реставрировать. Парламенту было запрещено «в будущем заниматься государственными делами и финансами», и он некоторое время повиновался, прежде чем взбунтоваться снова.
Мсье вежливо попросили уехать в его замок в Блуа, и опасных противников, кроме Гонди, не осталось, а его Папа сделал кардиналом (по требованию королевы, раздраженной просьбами Гонди и подталкиваемой ловким Мазарини). Новый кардинал де Рец раздувался от гордости, но ему пришлось ждать еще семь месяцев (с февраля по сентябрь), чтобы получить от короля в Компьене знаменитую красную кардинальскую шапочку, потом он отправился в Рим, чтобы получить кардинальскую шляпу. Гонди произнес перед королем и королевой-матерью прочувствованную речь, проклиная несчастья, принесенные войной, и требуя немедленного установления мира. Возвратившись в Париж, он произнес в приходе короля Сен-Жермен-л'Оксерруа красноречивую смелую, клятву Всех святых, заявив, что только Церковь мажет давать полезные советы королям и указывать им путь, по которому следует идти.. По требованию королевы и короля совет, к которому монархи не испытывали особой симпатии, после долгого обсуждения вынес постановление об аресте, Реца, несмотря на кардинальское звание последнего, казалось, делавшее его особу неприкосновенной (кардиналов мог судить только духовный или папский суд). Но Франция, была не слишком преданна папской курии, и. Мазарини из ненавистной ссылки, пришлось дать свое согласие.
Следом произошло событие, наделавшее много шума. 19 декабря, 1652 года в Лувре после совершенно безобидного разговора Людовик XIV отдает приказ капитану своей гвардии арестовать кардинала де Реца, и все это на глазах у своего духовника иезуита отца Полена, совершенно ошеломленного происходящим. Реца увозят в Венсенн, где сидели самые знатные узники. Он проведет пятнадцать месяцев и заболеет. Санкционированный советом смелый шаг и самообладание короля произвели сильное впечатление. Мазарини будет в восторге, но еще больше его восхитит избавление от человека, приносившего столько хлопот.
С арестом де Реца неприятности не закончились. Тотчас зазвучали протесты: дядя кардинала, архиепископ, капитул собора Парижской Богоматери, большинство парижских кюре, высокое духовенство и лично Папа потребовали немедленного освобождения, настаивая на том факте, что только духовенство может судить кардинала де Реца. Все «благочестивые» Парижа, Франции и даже Рима поддерживали эти протесты. Король и нунций Баньи предложили «венсеннскому узнику» оставить претензии на архиепископское кресло (его дядя, штатный архиепископ, был очень болен) и уехать в Рим, получив солидную ренту от нескольких аббатств, но тот отказался. Узник, доставлявший массу хлопот, пользовавшийся серьезной поддержкой (уместно будет говорить о «религиозной фронде»), очень беспокоил королевский триумвират и окружение короля.
В марте 1654 года дядя-архиепископ серьезно заболел в монастыре, куда удалился. Смерть его была неизбежной, и необходимо было обеспечить почти мгновенный переход должности по наследству. Тут произошел эпизод, достойный пера романиста: некий папский нотариус (то есть связанный с папской властью), переодетый в костюм обойщика, проник в Венсеннскую тюрьму и заставил узника подписать доверенность по всей форме в пользу священника Пьера Лабера, чтобы тот мог вступить во владение архиепископством от имени коадъютора. 21-го, в половине пятого утра, архиепископ умирает; в 5 часов утра собрался капитул и принял Лабера, который дал клятву и вступил, совершенно законно, от имени кардинала де Реца, во владение креслом. Имя де Реца было провозглашено с амвона теологом капитула. Летелье приехал к десяти часам, чтобы объявить об освободившемся архиепископском кресле, но опоздал; священники переиграли самого Мазарини. Он откажется признать обоих викариев, назначенных де Рецем для управления диоцезом, и несколько месяцев спустя принудит больного узника подать в отставку (которую не примут ни Папа, ни парижские кюре) и уехать в Нант. Однако «роман» продолжался. Положение в Парижском архиепископстве было почти безвыходным, религиозные ссоры продолжались, отношения с Римом казались совершенно испорченными… И в этот момент Рец бежит из замка в Нанте, где провел четыре месяца. Тогда в первый и в последний раз Мазарини вышел из себя (это случилось в Перонне, он был в армии), а в Париже радовались капитул и друзья беглеца, чьи приключения продолжались. Еще двадцать лет он будет враждовать с королем и двором: его простят только в 1675 году. У монарха была очень хорошая память — он много раз докажет это врагам и друзьям.