Выбрать главу

На пышный сонм князей и дам.

Как польский Соломон воспет

Он был; нашелся все ж поэт

Без пенсии: он под конец

Скропал сатиру, как "не-льстец".

Ну, двор! Пирам - утерян счет;

Любой придворный рифмоплет;

Я сам стишки слагал - пиит!

Дав подпись "Горестный Тирсит".

Там некий граф был, всех других

Древнее родом и знатней,

Богаче копей соляных

Или серебряных. Своей

Гордился знатностью он так,

Как будто небу был свояк;

Он слыл столь знатен и богат,

Что мог претендовать на трон;

Так долго устремлял он взгляд

На хартии, на блеск палат,

Пока все подвиги семьи,

В полубезумном забытьи,

Не стал считать своими он.

С ним не была жена согласна:

На тридцать лет его юней,

Она томилась ежечасно

Под гнетом мужа; страсти в ней

Кипели, что ни день, сильней;

Надежды... страх... и вот слезою

Она простилась с чистотою:

Мечта, другая; нежность взгляда

Юнцов варшавских, серенада,

Истомный танец - все, что надо,

Чтоб холоднейшая жена

К супругу сделалась нежна,

Ему даря прекрасный титул,

Что вводит в ангельский капитул;

Но странно: очень редко тот,

Кто заслужил его, хвастнет.

V

"Я очень был красив тогда;

Теперь за семьдесят года

Шагнули, - мне ль бояться слов?

Немного мужей и юнцов,

Вассалов, рыцарей, - со мной

Могли поспорить красотой.

Был резв я, молод и силен,

Не то, что нынче, - не согбен,

Не изморщинен в смене лет,

Забот и войн, что стерли след

Души моей с лица; меня

Признать бы не смогла родня,

Со мною встреться и сравни

И прошлые, и эти дни.

К тому ж не старость избрала

Своей страницей гладь чела;

Не совладать покуда ей

С умом и с бодростью моей,

Иначе б в этот поздний час

Не мог бы я вести для вас

Под черным небом мой рассказ.

Но дальше... Тень Терезы - вот:

Туда, за куст ореха тот,

Как бы сейчас плывет она,

Настолько в памяти ясна!

И все же нет ни слов, ни сил

Ту описать, кого любил!

Был взор ее азийских глаз

(Кровь турок с польской кровью здесь

Дает порой такую смесь)

Темнее неба в этот час,

Но нежный свет струился в нем,

Как лунный блеск в лесу ночном.

Широкий, темный, влажный, - он

В своих лучах был растворен,

Весь - грусть и пламя, точно взор

У мучениц, что, на костер

Взойдя, на небо так глядят,

Как будто смерть благодарят.

Лоб ясен был, как летний пруд,

Лучом пронизанный до дна,

Когда и волны не плеснут,

И высь небес отражена.

Лицо и рот... Но что болтать?

Ее люблю я, как любил!

Таких, как я, любовный пыл

Не устает всю жизнь терзать,

Сквозь боль и злобу - любим мы!

И призрак прошлого из тьмы

Приходит к нам на склоне лет,

И - за Мазепой бродит вслед.

VI

"При встречах - я глядел, вздыхал;

Она молчала, но звучал

Ответ в безмолвьи; много есть

Тонов и жестов, что прочесть

Умеют взор и слух: душа

Рождает их, любить спеша;

И вот - загадочная связь!

Она уже с другой слилась,

Помимо воли свой призыв

Каленой цепью закрепив,

Что электрической волной

Проводит пламя в дух чужой.

Глядел, вздыхал я, слезы лил

И все же в стороне бродил,

Ждал быть представленным; а там

Встречаться легче стало нам

Без подозрений. Только тут

Решил признаться я, - и что ж?

При встрече вмиг слова замрут,

И сотрясает губы дрожь.

Но час настал. - Одной игрой,

Забавой глупой и пустой,

(Забыл названье!) все кругом

Дни заполняли. Мы вдвоем

Играли тоже: у стола

Нас шутка случая свела.

Исход не волновал меня;

Но быть вблизи, лицом к лицу,

Глядеть и слушать! Как юнцу

Не чуять страстного огня?

Я был при ней как часовой

(Быть нашим зорче б в час ночной!)

И вдруг подметил, что она

Сидит рассеяна, скучна,

Игрой не занята ничуть,

Успехом, сдачей - но стряхнуть

Не может плен ее: сидит

За часом час, хотя бежит

Удача прочь. И вот тогда,

Как яркой молньи борозда,

Сверкнула мысль в мозгу моем,

Что нечто есть в томленьи том,

Сулящее надежду мне.

И - хлынули слова, - вполне

Бессвязные, - но им она

Внимала, хоть и холодна.

С меня - довольно: будут нас

Вновь слушать, выслушавши раз,

Душа не в лед превращена,

И безответность - не отказ!

VII

"Любил я; стал любимым вдруг...

Вам, государь, слыхал я, - тот

Плен сладкий чужд. Я мой отчет

О смене радостей и мук

Прерву: вам пуст казался б он.

Но ведь не всякий прирожден

Страстями править (иль страной

Как вы - и заодно собой).

Я - князь (иль был им); мог послать

Десятки тысяч - умирать

Там, где велю. Но над собой

Я власти не имел такой.

Да, я любил и был любим;

По правде, счастья выше - нет,

И все же, наслаждаясь им,

Доходишь вдруг до мук и бед.

Все встречи - втайне. Час ночной,

Что вел меня в ее покой,

Был полон огненной тоской,

Дней не видал я и ночей,

Лишь час; он в памяти моей

Доныне несравненным сном

Живет: и я отдать бы рад

Всю Украину, чтоб назад

Вернуть его, стать вновь пажом,

Счастливцем, кто владел одним:

Лишь сердцем нежным, да мечом;

Кто был, чужой дарам земным,

Богат здоровьем молодым.

Видались тайно мы. Иной

Находит в том восторг двойной.

Не знаю! Я бы жизнь отдал,

Когда б ее моею звал

При всех, - пред небом и землей!

Я часто горевал о том,

Что встречи наши - лишь тайком.

VIII

"За парочкой всегда следят

Глаза чужие... Мог бы ад

Быть полюбезней... Но навряд

Был сатана тут виноват.

Не заскучавший ли ханжа

Благочестивой желчи дал

Исход, от зависти дрожа?..

И раз лазутчиков отряд

Вдруг ночью нас поймал!

Был вне себя от гнева граф;

Я - без меча; но и представ

С мечом, в броне до самых пят,

Толпою все ж бы я был смят.

Уединенный замок; ночь;

Глушь деревенская; помочь

Кто мог бы мне? Дожить до дня

Я и не думал: для меня

И миги сочтены. С мольбой

Воззвал я к деве пресвятой

Да к двум иль трем святым; свой рок

Приняв, сколь ни был он жесток.

Рой слуг меня во внешний двор

полную версию книги