VII
«Любил я; стал любимым вдруг…Вам, государь, слыхал я, — тотПлен сладкий чужд. Я мой отчетО смене радостей и мукПрерву: вам пуст казался б он.Но ведь не всякий прирожденСтрастями править (иль странойКак вы — и заодно собой).Я — князь (иль был им); мог послатьДесятки тысяч — умиратьТам, где велю. Но над собойЯ власти не имел такой.Да, я любил и был любим;По правде, счастья выше — нет,И все же, наслаждаясь им,Доходишь вдруг до мук и бед.Все встречи — втайне. Час ночной,Что вел меня в ее покой,Был полон огненной тоской,Дней не видал я и ночей,Лишь час; он в памяти моейДоныне несравненным сномЖивет: и я отдать бы радВсю Украину, чтоб назадВернуть его, стать вновь пажом,Счастливцем, кто владел одним:Лишь сердцем нежным, да мечом;Кто был, чужой дарам земным,Богат здоровьем молодым.Видались тайно мы. ИнойНаходит в том восторг двойной.Не знаю! Я бы жизнь отдал,Когда б ее моею звалПри всех, — пред небом и землей!Я часто горевал о том,Что встречи наши — лишь тайком.
VIII
«За парочкой всегда следятГлаза чужие… Мог бы адБыть полюбезней… Но наврядБыл сатана тут виноват.Не заскучавший ли ханжаБлагочестивой желчи далИсход, от зависти дрожа?..И раз лазутчиков отрядВдруг ночью нас поймал!Был вне себя от гнева граф;Я — без меча; но и представС мечом, в броне до самых пят,Толпою все ж бы я был смят.Уединенный замок; ночь;Глушь деревенская; помочьКто мог бы мне? Дожить до дняЯ и не думал: для меняИ миги сочтены. С мольбойВоззвал я к деве пресвятойДа к двум иль трем святым; свой рокПриняв, сколь ни был он жесток.Рой слуг меня во внешний дворПовел. С Терезой разлученБыл навсегда я с этих пор.Представьте же, как был взбешенНаш гордый непреклонный граф!И он, по совести, был прав:Боялся он, чтоб наша связьВ потомстве не отозвалась;Бесился, что запятнан герб,Что родовая честь ущербНесет, что древняя семьяВся происшествием такимОскорблена с главой своим:Он твердо верил, что пред нимСклонен весь мир, и первый — я.Ах, черт! С пажом! Будь то король,Ну что ж, куда ни шло, — изволь!Но паж! Сопляк!.. Я гнев понятьМог — но не в силах описать!..
IX
«— Коня сюда! — Ведут коня.Нет благородней скакуна!_Татарин_ истый! Лишь два дня,Как был он взят из табуна.Он с мыслью спорил быстротой,Но дик был, точно зверь лесной,Неукротим: он до тех порНе ведал ни узды, ни шпор.Взъероша гриву, опенен,Храпел и тщетно рвался он,Когда его, дитя земли,Ко мне вплотную подвели.Ремнем я был к его спинеПрикручен, сложенным вдвойне;Скакун отпущен вдруг, — и вот,Неудержимей бурных вод,Рванулись мы — вперед, вперед!
X
«Вперед! — Мне захватило грудь.Не понял я — куда наш путь.Бледнеть чуть начал небосвод;Конь, в пене, мчал — вперед, вперед!Последний человечий звук,Что до меня донесся вдруг,Был злобный свист и хохот слуг;Толпы свирепой гоготняДомчалась с ветром до меня.Я взвился в ярости, порвалРемень, что шею мне сжимал,Связуя с гривою коня,И на локтях кой-как привстал,И кинул им проклятье. НоСквозь гром копыт, заглушено,К ним, верно, не дошло оно.Досадно!.. Было б сладко мнеОбиду им вернуть вдвойне!Но, впрочем, мой настал черед:Уж нет ни замка, ни ворот,Ни стен, ни подвесных мостов,Мостков, бойниц, решеток, рвов;В полях ни стебелька; живаОдна лишь сорная траваТам, где очаг был. Будь вы там,Ни разу б не приснилось вам,Что был тут замок. Видеть мнеТу крепость довелось в огне,Как падал за зубцом зубец,И тек расплавленный свинецДождем с обуглившихся крыш!Нет, — месть мою не отвратишь!Не чаяли они, гоняМолниеногого коняСо мной на гибель, что опять,С десятком тысяч скакунов,Вернусь я — графу честь воздать,Раз он пажей катать готов!Он славно пошутил со мной,Связав со взмыленным конем;Ему я шуткою двойнойНедурно отплатил потом:Всему приходит свой черед,И тот, кто миг подстережет,Возьмет свое. Где в мире путь,Которым можно ускользнуть,Коль недруг жаждет счеты свестьИ в сердце клад лелеет — месть?