– Богатый, – добавила Марго, усмехнувшись.
– И это тоже, – улыбнулась Инга. – Нет, Маргоша, я своего мужика никому не отдам. А кто попробует разрушить мое счастье, навсегда пожалеет об этом.
__________
Прошло два месяца
Машенька уже покушала, время позднее, нужно ее искупать и постепенно готовить ко сну.
– Малышка, а давай-ка мы с тобой покупаемся? Ты же любишь куп-куп? Скоро придет наш дядя и…, – не успела договорить, как меня прервали.
– И будет отдыхать, – послышался суровый голос Гордеева.
– Ужинать будешь? – пытаюсь сгладить неловкое положение.
– Ты что еще и ужин приготовила?
– Конечно.
– Хм, успела?
– Да, когда Машенька спала. Что в этом такого?
– Ничего. Зря старалась, я твои пирожки есть не собираюсь.
– Я приготовила борщ и котлеты.
– Тем более. Я владелец крупного банка в нашем городе и буду есть борщ?
– А что в этом такого?
– Ну и дура ты.
Я уже начала злиться. Вижу, как он специально издевается надо мной.
– Ну и что, что ты банкир? Ты же не с пеленок им стал? Я слышала, что ты из детского дома. Тебя там стейками кормили?!
– А вот это не твое дело! – злобно ответил он. – Не смей мне никогда говорить про детский дом.
– Тогда ты не смей меня обзывать!
– Договорились!
Мы были похожи на двух бойцов, которые готовы в любой момент вступить в бой, но нас отвлекла Машенька.
– Тише-тише, моя маленькая, дядя просто злой, вот и ругается, – глажу ее по маленькой головке.
Гордеев тоже напрягся из-за плача ребенка. Видно было, что малышка ему небезразлична, просто он не хотел этого показывать.
– Это все ты виновата.
– Ага, конечно, – усмехнулась я. – Зачем ты вообще зашел в эту комнату? Шел бы себе отдыхать.
– Я просто хотел посмотреть, как ты справляешься. Может тебе в помощь нанять кого-то еще?
– Никто нам не нужен! – отрезала я. – У меня хватит сил заботиться о ребенке. Некоторые с тремя справляются. Мне не сложно, а только в радость.
– Посмотрим. Учти, помогать тебе я не стану, – он направил на меня указательный палец.
– Окей, – равнодушно пожала плечами.
На самом деле я ему немножко соврала. Я плохо спала последние две недели. Машенька капризничала ночью, приходилось вставать по несколько раз и успокаивать ее на руках. Ее плач доводил меня до нервного срыва, но я терпела. Ведь это все временно.
Я усыпила малышку и спустилась вниз, чтобы выпить теплого чая. Когда я зашла на кухню, то увидела, как Гордеев с аппетитом уплетает мой борщ. Похоже, он не ожидал увидеть меня, что поперхнулся. Я засмеялась. Это было очень смешно.
– Что? – как будто с испугом спросил он. – Я немного проголодался и…, – он не хотел оправдываться, но другого выхода у него не было.
– Ничего-ничего, кушай на здоровье. Это ж надо, владелец банка «Эверест» сидит на кухне и наслаждается борщом, – съязвила я. Было очень смешно наблюдать за его реакцией. В то же время, мне было приятно, что ему понравилась моя стряпня.
– Я это ем, потому что очень голоден, ясно?
– Конечно, я так сразу и поняла.
– Ладно. Я не наелся, подогрей свои котлеты, – улыбнулся он.
Мы с Гордеевым первый раз спокойно сидели за столом и ужинали. Мне показалось, что он мне даже нравится чуточку, совсем немного. Хотя… Может все-таки показалось.
– Ты извини, что наорал, когда ты про детский дом спросила. Я не люблю вспоминать, то время, – сказал он.
– А каким оно было? – с интересом спросила я.
– Трудным. Я был старшим, на мне лежала ответственность за Никиту. Знаешь, что значит, когда ты старший? Конечно, знаешь, – ответил он за меня. – Я не мог думать только о себе, мне приходилось защищать брата, который постоянно влезал в какие-то неприятные ситуации. Одно дело, когда это было в детстве, по глупости. А совсем другое, когда это происходит во взрослой жизни.
Внутри меня все сжалось, когда я слушала его. Я представляла его жизнь и мне хотелось расплакаться. Я не могла выдавить ни слова, а он продолжал свой рассказ.
– В детский дом мы попали, когда мне было почти шестнадцать, а Никитке года два-три. Уже не помню. И знаешь, какой самый страшный день был для меня? День, когда я узнал, что Никиту хотят усыновить. Приемные родители всегда выбирают детей помладше, чуть ли не новорожденными забирают. А вот подросткам не везет, их никто не хочет брать, потому что на них сложно повлиять, сложно изменить. Понимаешь?