Какая бесконечная, ужасная ночь. Я словно в долине кошмаров, и дурной сон никак не заканчивается. Хотя бы потому, что это не сон вообще!
— Эй ты! Слепой, что ли, а?! Ты, слепой? Бухой? Обкуренный? — взял на себя первое слово Ладыгин. — Совсем, да? Посмотри, что ты наделал! Посмотри!
Чарский мазнул по мне равнодушным взглядом и подошел к машине Ладыгина, присел на корточки перед бампером.
— Мда… — вздохнул он. — Некрасивая ситуация.
Евгений Игоревич сначала несколько секунд разглядывал малиновые волосы парня, а потом вдруг расправил плечи, грудь колесом выставил вперед так сильно, что даже его небольшое брюшко втянулось.
— Некрасивая? — на взводе ответил Ладыгин. — Ты, заднеприводный, пиздец встрял!
Из-за необычного цвета волос Чарского Ладыгин записал его в геи и начал хамить открыто, решив, будто тот спасует.
— У меня здесь не последние связи имеются, сейчас наберу начальнику отделения…
Свободной рукой Ладыгин нырнул рукой в карман и достал телефон.
— Готовься. Сейчас тебе такое устроят…
— Так, может быть, мы договоримся? — попросил Чарский.
— Можно и договориться. У меня тачка — новая!
— Ну, допустим, не такая уж и новая, — закатил глаза Чарский, назвал марку и год выпуска. — Ей больше шести лет.
— Ты мне тыкать еще будешь, какая у меня тачка?
Чарский покачал головой, потом вздохнул и посмотрел на Ладыгина твердым, ясным взглядом, преобразился.
Хоть и был почему-то в одной майке и брюках, но я вдруг ощутила холод и строгость его взгляда, которым он окатил Ладыгина с ног до головы. В его взгляде была неожиданная стойкость и уверенность. Даже Евгений Игоревич это ощутил и предложил:
— Можно и мирно. Деньгами. За ремонт заплати и разбежимся, ударив по рукам.
— Забавно. Уже не хочется понтоваться якобы связями и наличием подержанной и не самой дорогой тачки? Ремонт моей обойдется… раз в десять дороже. Как минимум.
Ладыгин будто только сейчас заметил, на какой машине приехал Чарский. Не на той, что я водой окатила. На другой — тоже новехонькой, она даже с виду выглядела страшно дорогой…
— А что насчет ляльки? — добавил Чарский, не дав и двух слов вставить Ладыгину.
— Какой ляльки?
— Твоей.
Чарский посмотрел на меня в упор.
— Испугалась, что ли?
Глава 18
Таисия
Ладыгин ответил за меня первым, кивнул согласно:
— Конечно, испугалась.
Чарский иронично дернул бровью.
— Поэтому девчонка такая зареванная?
— Первый раз в такую аварию попадает моя девочка. Перепугалась, само собой! — заговорил Ладыгин.
У меня же… Нет, не прилип язык к небу. Просто я знала, что от Чарского помощи ждать не стоит.
Он меня ненавидит.
Я бы точно возненавидела, если бы мне волосы испортили так, как ему.
Конечно, он это заслужил.
И, конечно, у него есть все права затаить на меня обиду и попытаться отомстить.
Мы — враги.
Ненавидим друг друга.
Просить помощи у него?! Да проще себе руку отгрызть по локоть.
Я… Я придумаю что-то.
Наверное.
Смогу вырваться. Я из машины уже вылезла, смогу и из лап извращуги вырваться. Смогу!
Смогу-смогу, говорю себе изо всех сил и задираю подбородок повыше!
Внутри меня в реве и паники заходится маленькая девчонка — та самая, которая привыкла, что жизнь легкая и довольно приятная штука, что неприятности обходят стороной, а те, что случаются, легко решаемы.
Словом, глубоко в душе я в шоке, хочу поскорее отсюда убраться, выпить горячего чая. Не нужно мне кофе… Боже, никакого сраного кофе.
Я хочу маминого чая с засахаренными лимонами…
На этой мысли меня чуть-чуть накрывает. Накрывает больше необходимого.
Слезы обжигают щеки.
Слезы вниз срываются…
— Испугалась, моя ты хорошая. Ничего, скоро домой поедем, ляжешь, прижмешься ко мне покрепче и выдохнешь! — “успокаивает” меня Ладыгин.
Я справлюсь.