Точное время мажор не назначил, но он в конторе часто появляется, а у них рабочий день на час раньше заканчивается. Поэтому я решаю к нему пойти в промежуток между этим часом и ужином. Мне ясно дали понять, что хотят вечером видеть меня за ужином дома, и точка.
Если учесть, что я легко отделалась, дразнить семью не стоит. Не то догонят и дадут все, чего не дали.
Поэтому я решила наведаться к Чарскому чуть больше, чем за полтора часа. В минуту по поцелую. Останется еще время поболтать. Велик мне позарез нужен. Без него я как без рук…
Убеждаю себя, что дело лишь в велике, а сам Чарский ни при чем. Но так сладко-страшно думать о нем, все внутри замирает, сжимается, а бабочки внутри кружат без остановки.
Ноги сами меня несут быстрее, чем необходимо. Ловлю себя на том, что почти бегу, а так никуда не годится. Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Прячусь в тени здания, обмахиваюсь. Ну вот, так бежала, что еще и вспотела. Картина маслом — малявка Шатохина спешит на пир из ста пятидесяти семи поцелуев…
Мои мысли прерывают знакомые голоса.
Восторженно-завистливые охи и вздохи.
Прислушиваюсь.
Восторгаются знакомые. Осторожно выглядываю из-за угла. В центре всеобщего галдежа — Оля, с новеньким телефоном. Самая последняя модель. Та, которую все-все хотят, без исключения. Такая модель и для столицы — просто огонь, а для нашей деревни — воообще сердечный приступ. Уверена, такого больше нет ни у кого. Ну, кроме Чарского. У него точно такой же телефон видела.
Совпадение забавное…
Смотрю на Ольку, вся светится. Гадина.
Бросила меня вчера.
Что толку обижаться на всю компанию, если я с ней, с подругой, приехала. Возможно, нас обеих кинуть хотели, только она расторопнее оказалась и быстро свалила.
Как ни крути, это не по-дружески.
Во мне все бурлит от негодования.
Закипает буквально…
Мысли о поцелуях на второй план отходят.
На первом — месть.
Оля меня не замечает, потрындела еще немного с девчонками, потом сунула телефон в карман задний, так демонстративно, чтобы он торчал.
Идет, задницей крутит.
Демонстрирует, словом, и зад, и крутой телефон.
Вот дура…
Я крадусь за ней, потом быстро подбегаю и выхватываю телефон.
— Аааа… Отдай! Ты! — оборачивается быстро и сразу как будто сникает. — Тася, это ты. Ну и шуточки у тебя!
Глазки бегают из стороны в сторону.
Значит, вина ее есть. Прямая.
— Какие уж тут шуточки. Да, Оля? Ммм… Новый телефончик у тебя Какой хорошенький! Правду говорят, что он неубиваемый? Можно и нырять с ним, и ронять.
— Правда, отдай! — протягивает ладонь.
— А давай проверим? — отскакиваю. — Тест-драйв проведем. Айфоша против деревенского кирпича. Кто возьмет верх?
Глава 23
Таисия
Швырнув телефон на землю, я хватаюсь за кирпич, валяющийся вдоль дороги и хорошенько размахиваюсь, промазываю.
Оля верещит, как будто ее убивают. Глаза наполняются слезами.
— Неееееет!
Я промахиваюсь, но весело заявляю:
— Да что ж такое! Сейчас попаду.
Снова размахиваюсь.
— Не смей! Боже, не надо-не надо-не надо! — подруга плачет, грызет ногти. — Шатохина, блин, дурная! Ты знаешь, сколько он стоит?!
— Не знаю. Что, дороже, чем счет, который ты на меня, падла, скинула?! Ииииииих! — бросаю.
Крац!
— Ой, защитный экранчик не выдержал, — ахаю. — Проверяем дальше!
— Не надооо… Отдай. Отдай. Прошу!
Оля плачет крокодильими слезами. Но под руку лезть боится. Как-никак у меня кирпич. Аргумент довольно весомый, плюс характер заводной.
— А если в стену полетит? Выживет? Давай проверим?!