Мы подходим к его машине.
Все мои идеи стремительно тают, как и расстояние.
— Смотри!
Чарский распахивает заднюю дверь, на сиденье лежит плед и плетеная корзина для пикника, плюс небольшой, но милый букет роз нежных оттенков.
Стас наклоняется за букетом и протягивает его мне.
— Мы не очень хорошо начали знакомство. Думаю, пора это исправить.
— Почему?
— Потому что ты мне…
— Тааааааськаааа! Здоооорооооов! — звучит знакомый голос.
Я чуть не подпрыгиваю на месте.
Ванюшка?!
Ох, черт… Как же я тебе рада!
Я улыбаюсь знакомой фигуре, которая активно машет ко мне с другой стороны улицы, подъезжая на велике. Без рук, разумеется. Рисуется.
Новый спортивный велик. На голове — шапочка гонщика. Что-то в нем изменилось.
Не сразу поняла, что именно, а потом ахнула: кривого зуба нет в помине, теперь у Ванюшки улыбка почти голливудская, пусть немного кривая, но чертовски знакомая и такая спокойная, ух. Никаких нервов рядом с ним. Не то, что Чарский… От него можно словить сердечный приступ и вообще пропасть.
— Таисия! — хмурится Чарский.
Он весь как-то подобрался, будто почуял соперника на своей территории.
— Поехали, — предлагает.
— Поеду! Поеду, конечно… Вот только не с тобой!
— Как это?
— А вот так… Держи свой букетик задрыпанный, подари его той дылде в желтом, малыыыыш. А я… Я все про тебя знаю, гнилушка деревенская. Это ты подстроил в клубе. Все. Подкупил, чтобы меня кинули. Из-за тебя чужой взрослый мужик распускал свои лапы, и я чуть не стала добычей урода, а потом.. Оооо, мое любимое. Потом ты начал корчить из себя героя и торговаться. За то, что сам же лишил меня и рюкзака, и телефона. Вот… — машу фигой перед его лицом. — Понял? Телефон можешь себе оставить… Ты для меня больше не существуешь.
Глава 25
Таисия
Лицо Чарского вытягивается от удивления, и в глазах промелькнуло виноватое выражение.
Черт-черт-черт!
Значит, это все правда!
Как же больно, в груди будто лопнуло что-то и взорвалось оглушительно громко.
Теперь нужно уйти.
Немедленно!
Швырнув букет в лицо Чарскому, я быстро бегу в сторону друга, машу ему, чтобы остановился.
Ванюшка понимает меня с полуслова, притормозил четко. Я быстренько запрыгиваю на раму, хлопаю по его жилистому предплечью.
— Гони давай. Тут городские козлятся…
Ваня стартует мгновенно. Сначала делает, а потом спрашивает:
— Кто козлится? Этот, что ли?!
— Этот! Этот… Еще как козлится. Подставы мутит, урод.
— Чеее?! Совсем охренели! — чуть не взревел друг, поднажав на педали.
— Еще как. Пока тебя не было, все распустились.
— Ниче, сейчас мы их быстро на место воткнем, — фыркает за моей спиной друг.
Он немного наклоняется, прижавшись грудью к моей спине, быстро набирая скорость.
Ууух… У Ванюшки новый крутой велик, катит просто жуть как быстро. Ветер хлещет в лицо, я визжу, когда нас подкидывает на ухабе.
— Вылетим щас!
— Норм все, не верещи! — ржет. — Это не велик, это монстр. Спортивный, специально для езды по бездорожью, в том числе. Знаешь, сколько отвалил за него?
— Не знаю, но он просто пипец какой классный.
— А то! Держись крепче…
Ощущений, конечно, целое море!
Но только даже самая быстрая езда и крутые трюки так не захватывают, как это было рядом с Чарским. Там был шторм, а здесь спокойное, синее море, пусть немного покачивает, но не так мощно.
***
— Ну, как тебе?
Я слезаю с велика, обхожу новое средство передвижения кругом.
— Блин, крутой такой… Завидую тебе по-хорошему.
— А поздоровкаться? — выгибает выгоревшую бровь Ванька.
Обнимаю друга без лишних слов, хлопаю его по спине. Ваня забрасывает руку на плечо, держится со мной как с ровней. Без всяких уси-пуси. Мы с раннего детства дружим.
— Рассказывай, что за крендель? У тебя с ним контры? — уточняет друг.