— Вы встречаетесь?
Чарский посмотрел в мою сторону. Я же не могла ничего толком сказать или сделать. Божечки, я даже смотрела на мир с трудом, через сощуренные, слезящиеся глаза, но на всякий случай, закивала.
Пусть подавится.
Гад.
То, что он обо мне беспокоится, не отменяет того факта, что он — гад, подлец и просто нехороший человек, который прикрывает все грязные делишки своего дяди.
Ваня прав, может быть, даже нас с родителями готовятся выселять с помощью ловких пальцев и острого ума этого городского мажора.
— Ясно, — выдыхает он.
Мне показалось, с горечью и разочарованием, которое царапнуло мое сердце.
— Пойдем, все равно посмотрим, что у тебя с головой, — добавил он сухо, придержав меня за локоть.
Чарский с одной стороны, Ванька с другой. Напоследок он махнул кулаком алкашам, притаившимся в трех метрах от забора Чарских.
Не знаю, поняли они намек или нет, но как только Чарский отойдет, скажу, чтобы живо все отменял и разогнал местных пьянчужек. Обещал им несколько пузырей водки, пусть просто так купит. Ууу, дурак!
Чарский завел меня не в дом, но в летнюю веранду. Он включил свет и попросил меня убрать руки от лица.
— А ты врач, что ли? — взвился мой друг. — Может, лучше в больницу?
— У вас в деревне, что, больница имеется круглосуточная? Не, ну если ты хочешь, чтобы все кругом узнали, как ты Шатохину отлупил, то поехали. Я охотно расскажу! — заявил Чарский.
— Ээээ… Ты… Не бил я ее! — сипло отозвался Ванька.
— А это что? Там, походу, шишка будет!
Ванька замолчал и уселся рядом. Рыцарь, горе луковое!
— Я сейчас принесу лед. На вид, простой ушиб. Но только на вид! — строго заявил Чарский. — Расслабляться рано. Надо понаблюдать. Если будут признаки сотрясения мозга, поедем в больницу.
Вообще сейчас у него был собранный, деловой и жутко взрослый вид. Даже не скажешь, что он тоже способен творить дичь. От его собранности у меня все-все внутри и замирает, и переворачивается, и сладенько вздыхает.
Как же бесят эти непрошеные чувства!
Едва Чарский ушел, я зашипела:
— Ванька! Какого черта?! Парень?! Ты что несешь?!
— Да тише ты! Это чтобы он тебя в постель не потянул, поняла? Видел я, как он на тебя смотрит.
— И как? — глупо поинтересовалась я.
— Как будто уже раздел, вот как! — огрызнулся Ванька. — Явно у него на уме неприличное! Хочет он тебя!
— Скажешь тоже, — отозвалась я, но сама мысленно чуть не растеклась от удовольствия. — Ты не отвлекайся. Об алкашах не забывай. Дурак, блин… Не трогай вообще этого Чарского. Пусть поскорее свалит, и все. Я вообще сказала, что он для меня не существует, а из-за тебя… приходится с ним общаться!
— Ну, прости! — вздохнул Ванька. — Что делать будем?
— Уходить, конечно. Лед возьму и пойдем. Все, сюда больше ни ногой. Своих дел хватает, кажется, ты дом собрался ремонтировать, сарай шаманить…
— Да, хватает.
— Ой, кажется, он идет, — шепнула я, услышав шаги Чарского, и притянула Ваню за футболку. — Так, быстро меня целуй!
— Мы же друзья. Друзья не целуются.
— Кретин, ты моим парнем назвался. Чарский очень умный и хитрый. Быстро поймет, что это развод. Так что целуй скорее!
— Ну, как знаешь. Учти, ты сама это начала. Я дружбу отношениями портить не хотел, но теперь я…
Аааа, какое же ты иногда трепло, Ванюша!
Я сама прижалась к губам парня. Неожиданно мягкие, сухие, приятные.
За спиной замерли шаги и… что-то разбилось.
Глава 28
Стас
Сам не понял, как из пальцев выскользнул стакан с водой. Только что держал его в руке довольно уверенно, но вот прохладное стекло выскальзывает и слышится звон.
Сердце в груди лопается со звоном, громче, чем звук разбитого стакана. Только гибельный звук слышится лишь в моей грудной клетке и разносится по всему телу гулким эхом, до каждого уголка прокатывается и будто звенит там, вибрирует, не давая покоя.