Велосипед новый. В корзине лежит ее рюкзак с телефоном, но Тася пока не заметила, думаю, увидит позднее…
Таисия радуется, как ребенок, все-все потрогала, пощупала, даже звоночком тренькнула.
— Нравится? Забирай.
— Пипец как нравится! — выдыхает, не думая, однако через мгновение добавляет. — Но это не мой велик. Мой был другой, — говорит с сожалением.
Собирается отойти, но видно, что ей этого не хочется. Взгляд прикован к рулю.
— Не твой, конечно, — фыркаю. — Твой рабочие дяди посчитали за металлолом и сдали под пресс. Просто возмещаю убытки. Бери, короче.
— Ах, так! То, конечно… Ты был должен вернуть! А здесь что? Рюкзак? Какой знакомый!
Таська лезет внутрь, достает телефон, крепко-крепко его сжимает.
— Я до последнего момента не хотела верить, что это был ты, — выдыхает так тихо, что это слышу только я. — Но теперь… Я столько из-за тебя натерпелась. Думала, сердце лопнет от страха. Ты ужасный человек. И за велик говорить тебе спасибо не буду. Ясно?!
— Просто бери своего дружка и двигай отсюда.
— С удовольствием. Я тебя ненавижу. Ненавижу, понял?
— Ага…
— Нет, дурак! Ты ничего не понял! Ты мой враг навсегда!
— Забавно. Ты для меня просто не существуешь. Короче… Уходи, а? Вы меня от приятного звонка девушке отвлекли.
— Да пожалуйста! — расшаркивается Таисия. — Звони своей выдре, малыыыыш.
— У меня другая. Эта просто соска клубная, у меня с ней ничего не было.
— Угу... Поэтому она без трусиков у тебя в машине была.
— Я перед тобой отчитываться не обязан, малявка.
— Да и не надо, зачем отчитываешься! — повышает голос Тася.
Черт. Кажется, она не может уйти. Или я не могу отпустить, цепляю.
— Тась, ты идешь? — подает голос Ваня.
Ваня, чуть не рычу, свалил бы ты по-тихому, а? Не до тебя сейчас.
— Иду, Ванечка. Иду!
Все-таки уходит. При этом как нарочно своей попой виляет. Или она у нее всегда так двигается соблазнительно? Я залипаю, возбуждаюсь, еще больше злюсь…
Несколько минут после их ухода я просто брожу по двору. Потом решаю загнать тачку во двор. Черт… Все шины порезаны.
Да что это такое?!
Так.. Спокойствие.
Только спокойствие!
Но я нутром чую, что Тася в это прямо замешана.
Перебесившись с час, побив грушу в спортзале, я думал, что успокоился. Но по факту… Ничего подобного.
Набрал номер Таси. Плевать, если она с парнем кувыркается, пусть знает, что ее проделки не остались незамеченными!
— Алло? — голос хриплый, спросонья. — Кто это?
— Это твой ночной и дневной кошмар, Тасенька. Думаешь, я не понял, к чему было это представление? Вы нарочно меня отвлекли, а кто-то другой шины порезал.
— Что… Кто… — зевает.
Спала, что ли, бессовестная?!
Время так-то уже позднее. Я, похоже, не час в зале был, и не два, а полночи то по двору скитался, то на цокольном этаже.
— Кто это?
— А ты догадайся!
— Чарский?! — голос становится бодрым. — Откуда у тебя мой номер, ааа… Ясно. Телефон был у тебя. Слушай, ты зачем звонишь так поздно?!
— А что? — злюсь. — Любимого разбудить боишься?
— Какого любимого?! Я с Ванькой не сплю! — возмущается злым шепотом. — То есть, тебя вообще не касается. Сейчас родителей разбудишь, недочеловек.
— Повторяю. Мне шины порезали. Ясно? С твоей подачи. Я пишу заявление. Мне это осточертело… От тебя один ущерб, Тася. Шины, пздц дорогие…
— Я не при чем.
— Значит, твой дружок. При чем-то оказался. Иначе бы он мне претензии не кидал.
— Не смей писать на него заявление! — шипит Тася. — Ваня только в команду спортсменов поступил, у него учеба на носу и хорошие данные. Ты ему всю жизнь своими дурацкими заявлениями испортишь…
— Болеешь за него?!
— Всей душой! — на запале отвечает Таська, и меня безумно корежит во что-то уродливое и темное, от ревности перекашивает. Добавляю ледяным тоном. — Значит, придумай, как можно этого избежать.