Спустя миг мне пришло в голову, что Чарский и не предлагал мне встречаться. Он словно угадал мои мысли.
— Не вздумай! — пригрозил Стас. — Я по твоей мордашке вижу, что ты о плохом подумала. Выкинь дурные мысли из своей головы. Немедленно. Я уже сказал, что ты — моя. Так и будет. Просто с некоторыми нюансами. Пока я не придумаю, как избавиться от ига папаши… Не хотелось бы идти на крайние меры, подставлять его или что-то в таком духе. Но если он не оставит мне выбора, — Чарский покачал головой. — Есть предел всему.
— Значит, у нас есть секрет. Один на двоих.
— Да. Наш секрет.
— Звучит очень классно.
— Подумай насчет того, что я тебе говорил об учебе. Не стоит зависать здесь навсегда, — добавил Стас.
— Подумаю. Сестра тоже завела этот разговор недавно. Я подумаю, честно. Но пока мне пора ехать домой. К тому же твои, наверное, вот-вот вернутся.
— Они вернутся только завтра, в районе обеда, я на всю ночь один.
— Вот только у меня — семья. И наш секрет пока останется секретом. Надо соблюдать осторожность. Ты даже не представляешь, как быстро в деревне могут разойтись слухи… Поэтому нужно осторожничать.
— Ты дважды это повторила, малявочка.
Стас снова меня поцеловал. Я растаяла.
Как бы мне хотелось остаться…
Но нельзя.
Пока нельзя.
***
С этого самого дня у меня началась новая жизнь. Поначалу мне казалось, что все-все кругом знают о моей тайне. Особенно, родные, они так пристально смотрели на меня в первые два-три дня, мне казалось, они знают, знают все! Но мама лишь спросила:
— Тась, ты кушаешь совсем плохо…
— Все хорошо.
— Точно? Ты немного бледная. Накаталась под дождем, не простыла ли?
— Нет-нет! — заверила маму. — Все отлично.
***
Мы начали встречаться с Чарским тайно, выделяя время для встреч урывками. Встречи получались краткие, но безумно жаркие, откровенные. Мы срывали друг с друга одежду, задыхались от страсти, поцелуев.
Один раз Чарский чуть не спалил наши отношения, засос оставил! Хорошо, что его удалось скрыть кофточкой, но потом еще несколько дней приходилось закрывать его плотным тональным кремом.
***
Только мы знали правду друг о друге.
Для всех остальных, в том числе и для моих родных, для сестры, я с Чарским была в конфронтации, состоянии войны.
Такое объяснение меня вполне устраивало…
Хотелось верить, что все остальные тоже верили в то, что мы так усердно разыгрывали при посторонних.
***
Я примирилась с тем, какую роль Чарский невольно сыграл в ситуации, сложившейся в Лютиково. Оправдывала его, ведь он не хотел действовать так цинично, но был вынужден поступить именно так.
На кону стояла его свобода.
Не знаю, как я бы поступила сама, если бы меня поставили перед таким же выбором…
Хотя, если отбросить в сторону лукавство, стоило признаться, что я поступила бы точно так же!
***
Ситуация с выселением моей семьи и семей соседей получила неожиданное разрешение.
В деревне появился важный юрист, который подозрительно часто наведывался к моей сестре. Впервые он наведался, когда я стала свидетельницей того, как Чарский пересекся с сестрой в конторе и нарочно пытался вызвать у меня ревность. Позднее этот важный пузан, как я окрестила про себя полного мужчину в возрасте, в дорогом костюме, появлялся возле моей сестры еще не раз.
Лена ловко с ним разговаривала, буквально держала его на поводке, крутила, вертела им, а он, словно собачонка, своим хвостом крутил и только на спину перед ней не ложился, чтобы она почесала ему пузико, как псу дворовому.
Чуть позднее выяснилось, что этот возрастной пузан — не абы кто, а столичный юрист, которого Лена попросила взяться за дело и оспорить решение о выселении...
Глава 42
Таисия
Оказывается, Лена попросила о помощи именитого столичного юриста. Тетерин трудился над тем, чтобы оспорить выселение.