— Где я?
— В больнице, конечно. Куда же вас таких, красивых и обдолбанных, еще привезут? — раздался женский голос. — Тошнит? Голова болит? Кружится?
— Я не знаю. Еще не знаю. Мне просто холодно. Холодно очень. Можно мне еще одно одеяло?
— Здесь тебе не гостиница, — оборвали сухо. — Сейчас все проверим… Так… Ага… Полежи.
Полная медсестра вышла, вернулась, принесла баночку, сухо сказала, чтобы пописала и принесла в такой-то кабинет:
— Оставишь мочу, сдашь свежую кровь. Если все хорошо, то завтра на чистку.
— К-к-какую чистку?
— Беременность у тебя замершая, кукушка. Матка не в состоянии очиститься самостоятельно после выкидыша. Выскабливать будут.
— Беременность?! Замершая?! Как это? У меня месячные были… Не в срок, но были. Вы ошибаетесь!
Медсестра пожала полными плечами:
— Все подтвердилось, хочешь подробности, загляни к гинекологу, у него все анализы и результаты осмотра.
Она направилась на выход и вернулась.
— Чуть не забыла, — выложила на столик одноразовый бритвенный станок в упаковке. — Побрейся, лобок перед операцией должен быть чистым.
Глава 48
Таисия
В палату ко мне после ухода медсестры заглянула Галя.
— Ваня твоим родителям звонить собрался, — сказала она.
Я вцепилась в нее, как утопающий хватается за соломинку.
— Нет! Нельзя, нельзя! Не звоните родителям. Никто не должен узнать. Никто!
Подруга опешила, оглянулась на дверь, ведущую в коридор.
— А как же?
Я читала по ее глазам, что ей страшно, а мне, мамочки… Мне-то как страшно… Но я не могу допустить, чтобы об этом узнали.
— Ты с Ваней? Позови его, пожалуйста.
Галя заколебалась:
— Тась, если что, то у нас с Ваней все серьезно. Я его люблю! — сказала она как-то отчаянно и посмотрела на меня так, будто я после крушения на личном фронте отберу у нее парня.
— Боже, Галя, о чем ты вообще? Не нужен мне твой Ваня, как мужчина. Мне вообще мужчины не нужны. Ни один. Никто… Мне сердце разбили, поимели, в грязи вывалили… Мне сейчас просто нужны друзья. Хорошие друзья…
— Ладно, позову!
Галя погладила меня по руке, упорхнула. Я дождалась, пока появится Ваня. Он вошел мрачный, с телефоном в руке.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Никому не слова, Вань, — я отвела взгляд в сторону. — Это только между нами. Ты, я, Галя… Больше никто не должен знать. Мне стыдно… — призналась я. — Пожалуйста, никому не говори. Никому…
— Пиздец, — выругался он и присел на корточки рядом с кроватью. — Как ты вообще? И кто? Недо-папаша?! Он? Мажор этот, что в деревню прикатил на лето?
— Да, ты и сам знаешь. Но по сути, я сама виновата.
— Вот только не надо так говорить!
— Я виновата. Знала, что Чарский — нехороший. Ты говорил, и родители намекали, когда он эти бумаги подписывал… Так что я сама на его мордашку повелась, слова красивые. Теперь вот… Выгребаю.
В голове пульсировало “выскабливать будут”. Такие ужасы в голове представились, как будто из меня большой ложкой вместе с мясом будут выгребать то, что не прижилось. То, к чему привела неосторожность…
Я снова разрыдалась.
— И где этот герой, блять?!
— За границей. И невеста его эта… Тоже к нему улетает… Черт, сколько времени, а? Она что-то про утренний рейс говорила.
— Так если утром того дня, то и улетела уже. Ты больше суток в больнице, Тась… В себя приходила урывками.
— Родителям не сказали?
— Да я бы давно сказал! В меня Галка вцепилась, как ненормальная, говорит, нельзя, и все. Но как так?! Вдруг что-то не так пойдет, а? Вдруг что случится? Как я потом твоим предкам в глаза смотреть буду? Как бате твоему руку пожму?
— А как ты мне в глаза смотреть будешь?! От этого… выска…. — чуть снова в слезы не ударилась. — Короче, никто не помирает. Но ты меня морально убьешь, если родителям о моем позоре расскажешь.
— Ты меня без ножа режешь.
— Если ты мой друг, то сохранишь в секрете. И больше времени Галке уделяй, — добавила я. — Она вся как на иголках, думает, что ты по мне сохнешь, а к ней слишком легко относишься.