Представьте картину маслом, как говаривал Давид Гоцман. Киев, шикарная гостиница «Жовтневий», лучший номер люкс со сверкающей лаком столовой. На столе официантка расставляет тарелки: украинский борщ с пампушками, жареные колбаски, одним своим шкворчанием сводящие с ума, вареники с луком и картошкой под шапкой из сметаны, сало с чесночком, помидоры «бычье сердце» с капельками на срезе… Стоит официантке удалиться, как на столе появляется литровая бутыль, и мы наслаждаемся трапезой, тайком запивая ее «гороховкой». Перед каждым возлиянием приходится зажимать носы, ибо этот самогон ничто не брало — ни марганцовка, ни ореховая скорлупа, ни самодельный угольный фильтр…
Другим способом выживания в ту неблагословенную эпоху стало домашнее вино. Мой приятель научил меня, как готовить вино из черноплодки. Нужно было отжать из ягод сок, постаравшись не уделать кухню несмываемыми пятнами, потом добавить сахар и ягодные дрожжи (я использовал плесень с клубники на грядках), залить в большие бутылки и натянуть на горлышко перчатку. Когда эта перчатка поднималась, вино было готово. Но вот беда: до этого момента следовало снимать пену, а у меня что-то пошло не так. Пена перла как бешеная, я постоянно переливал из бутылки в бутылку, потом в ход пошли трехлитровые банки. Вино вышло так себе — очень терпкое и слабенькое. Но через пару лет я нашел на балконе случайно забытую банку, пережившую и зной, и морозы, покрытую паутиной и пылью, словно из элитных винных подвалов. Великолепный янтарный цвет, а внутри банки не уксус, как ожидалось, а очень недурственное крепленое. Бывает же такое!
Думаю, в Кремле были правы, когда забили в колокола относительно угрозы всеобщей алкоголизации. Но им не хватило смелости признать главное: повальное увлечение спиртным было примитивным, но действенным способом заглушить пустоту и отупляющую скуку в душе у многих советских людей, их усталость от серых будней, от пустых обещаний с высоких трибун. Вместо того чтобы увлечь их новыми смыслами бытия, Лигачев со товарищи ничего лучше не придумал, как прибегнуть к варварским административным методам, словно на дворе было сталинско-хрущевское время. Но времена изменились, и люди не простили нового издевательства над собой. Борьба с пьянством обернулась очередной глупой кампанией, от которой остались горькие воспоминания, вкус и запах «гороховки» и смешные казусы вроде комсомольской свадьбы с молочными коктейлями и «Буратино».
Вот и новый штришок к образу мажора СССР — бутылка мутного «ароматного» самогона в кармане вместо элитных спиртных напитков в обществе знойных красавиц!
Самое пьяное «боржоми»
Звонит мне как-то раз мой любимый дядя, оторвав меня от просмотра «Утренней почты»:
— Старик, виноват! Закрутился, тебя не поздравил с окончанием университета. Какие планы на обед? Может, состыкуемся, пообедаем вместе? Я как раз в вашем районе буду, освобожусь аккурат к четырнадцати ноль-ноль.
— После завтрака и до пятницы я совершенно свободен — радую я собеседника словами Винни-Пуха. — Куда пойдем?
— Давай в «Гаване» встретимся в полтретьего.
— Заметано!
Двухэтажная стекляшка на Ленинском проспекте с экзотической карибской кухней по неведомой мне причине мною еще не «охвачена» в плане знакомства с ресторанной жизнью столицы. Интересно! Я весь в предвкушении новых открытий!
Собираюсь не спеша, ехать недалеко. Начищаю туфли гуталином, подстелив газетку, под монотонный бубнеж телевизора.
Ухо вылавливает отдельные фразы: молодые ангорчане… в порядке поиска… граммов триста красненького… молочная свадьба… Тьфу! Снова про борьбу с алкоголизмом! На ум невольно приходит: ангорчане огорчены новыми инициативами партии и правительства и лично товарищем Михаилом Сергеевичем Горбачевым!
Встречаемся у входа в ресторан вовремя, без опозданий. Поднимаемся на второй этаж. Народу немного: в полупустом зале полно свободных столиков, накрытых белоснежными скатертями. И усатый официант, наряженный в белую рубашку с черной бабочкой, не крутит нам бейцы про «свободных мест нет», провожает до столика у окна, небрежным жестом смахивая табличку «резерв». До вечернего аншлага времени предостаточно, и какой ему смысл терять потенциальные чаевые от двух благородных донов?
В ожидании меню дядюшка бурчит:
— Ну почему скатерти в кабаках всегда влажные?
— Их специально смачивают. Чтобы на столе распрямлялись и не морщили, — поясняю многоопытный я, не понаслышке знакомый с внутренней кухней ресторанов.