Наступает пауза. На другом конце линии раздается звук ее дорогой кофеварки, и мне так хочется свернуться калачиком в одеяле и выпить эспрессо.
— Что я говорю об отрицательных сплитах, Марго?
— Ты говоришь мне, что я должна начинать медленно и заканчивать быстро, — бурчу я. Ее мантра еще свежа в моей памяти, но ее исполнительская часть потерялась в переводе. — Я понимаю тебя, Кэт, понимаю, но моя мантра гласит: чем быстрее я бегу, тем быстрее я финиширую. И, черт возьми, как же я хочу финишировать и покончить со всем этим. О чем я думала, когда регистрировалась на полумарафон и 5 км перед Рождеством?
— Мести, — говорит она, и я хмыкаю в знак согласия. — И твоя мантра никогда не срабатывает, поэтому я и подгоняю тебя в субботу. Я посажу тебя на поводок и буду сдерживать, если понадобится.
— Извращенка. Но мы должны освободить бегущих на поводке, Кэт. Они просто хотят быть дикими.
— Дикими до тех пор, пока не причинишь себе боль, выйдя за свои пределы. Где ты? Если ты рядом, можешь зайти выпить кофе, чтобы согреться.
— Вот почему ты моя лучшая подруга. — Я нажимаю брелок на воротах своего комплекса, поворачиваю направо, а не налево и направляюсь к зданию Кэт. — Я в тридцати секундах пути и чертовски замерзла.
— Дверь будет открыта, когда ты придешь, детка.
Я вздрагиваю, поднимаясь по лестнице на третий этаж. Не стучусь, плечом открываю дверь в ее квартиру и снимаю грязные ботинки в фойе.
— Я здесь. — Смотрю на свое отражение в зеркале в прихожей и чуть не смеюсь. Мои щеки ярко-розовые и обветренные ветром. Моя рубашка влажная от пота, а хмурый вид делает меня похожей на самого большого гринча, несмотря на рождественские украшения вокруг. — Мне понадобится полотенце, чтобы не испортить твою мебель.
— Это ИКЕА. — Появляется Катарина в большой толстовке и леггинсах, которые обтягивают ее спортивное тело, как вторая кожа. Она протягивает мне кружку, и я делаю глоток кофе, благодарная за то, что кофеин омолаживает. — Пожалуйста, не думай, что это высший класс.
— Мне все равно, что это, потому что этот напиток дает мне жизнь. — Я счастливо вздыхаю и следую за ней в гостиную. — Почему у тебя коврик для йоги? Я что, прервала твою тренировку?
— Нет. Я заставлю тебя размяться. — Она показывает на меня, потом на коврик, и я стону. — На задницу, Эндрюс.
— Я люблю лежать на заднице, хочешь верь, хочешь нет. Я предпочитаю, когда получаю от этого что-то хорошее, например, оргазм. А не дополнительную боль.
— Ты закончила свой цикл тренировок, и это поможет тебе чувствовать себя лучше. Обещаю.
— Спорно. — Я допиваю остатки своего напитка и опускаюсь на коврик. Свожу ноги вместе в позе бабочки и растягиваю пах. — Я уже говорила тебе сегодня, как сильно ненавижу твои садистские замашки?
— Много раз. Сообщение, которое ты прислала мне перед бегом, было очень красочным. — Катарина улыбается и садится на диван. Она подтягивает бедра к груди и ставит кружку на колени. — Как ты себя чувствуешь после забега?
— Если учесть, что меня свело судорогой через две мили после пробежки, то не очень, если быть честной. — Я вытягиваю ноги перед собой и тянусь к пальцам. — Я думала, что бег должен становиться легче, чем дольше ты им занимаешься.
— Такое иногда случается. У тебя сейчас период восстановления, а значит, все будет болеть сильнее, чем обычно. А еще ты более ворчливая, потому что меньше тренируешься. Элль Вудс и эндорфины, помнишь? В день соревнований на твоей стороне будет адреналин.
— Надеюсь, что так. — Я поправляю носок и пожимаю плечами. — Я хочу выступить хорошо, понимаешь? Не только из-за Джереми, но и для себя. Я провела двенадцать недель, превращаясь из человека, который едва проходил две мили в день, в человека, который собирается пробежать чертов полумарафон. Я не хочу, чтобы все тренировки были напрасными.
— Я буду рядом с тобой всю дорогу, и в субботу утром ты пересечешь финишную черту. Даже если мне придется тащить тебя на себе.
— Это и есть дружба.
— Это твой победный круг, Марго. Шанс отпраздновать все, чего ты добилась, включая отказ от своего хренового бойфренда.
Я смеюсь.
— Он был довольно хреновым, не так ли?
— Не знаю, что хуже: когда он приставал ко мне, хотя знал, что я твоя подруга, или когда он заставил тебя идти домой из бара одну, потому что у него болела голова.
— Головная боль, определенно. Но это потому, что у него никогда не болела голова. — Я разминаю икры костяшками пальцев и шевелю пальцами ног. Мышцы чувствуют себя лучше, и я ненавижу то, что она была права насчет растяжки. — Спасибо, что выслушала все мои жалобы и нытье.