Писатель сел на заднее сиденье, и они понеслись обратно в деревню.
Пехова они застали дома. Он сидел на крыльце и курил.
— Куришь? — спросил Тихомиров.
— Не только, — ответил Пехов, — еще и думаю.
— О чем же? — спросил Тихомиров.
— А вот думаю опять к жене вернуться, — сообщил Пехов.
— Как это? — испугался писатель.
— Жалко мне ее. Сегодня проснулся и подумал: лежит дома одна и плачет. Теперь же она одна на всю жизнь. Кто на ней в сорок пять лет-то женится! Никто.
— Но вы же любите Алевтину, — возмутился писатель.
— Люблю, — подтвердил Пехов. — А жену жалко. И к своему дому я привык. У Алевтины совсем другие порядки. Дома мне утром щи, картошка с мясом, а если яичница, то с салом и из пяти яиц, работа ж тяжелая. А Алевтина мне только два яйца в неделю. Говорит, в яйцах холестерину много, а в моем возрасте это вредно. Может, и вредно, а я всю педелю голодный хожу. Неизвестно, что хуже!
— Об этом-то можно договориться, — сказал писатель.
— Наверное, можно, — согласился Пехов. — Но все равно тяжело. И не знаю, что делать.
— Я знаю, — сказал Тихомиров. — На работу выходить.
— Михалыч! — попросил Пехов. — Дай отгул па сегодня. Я отработаю. Две смены отработаю. Дай додумать. Самому хоть раз решить. А то все за меня решают.
Тихомиров подумал и пошел молча к мотоциклу. Писатель двинулся за ним.
…Потом Тихомиров и писатель подъехали к дому Ильина. Жена Ильина во дворе рубила свекольную ботву для свиней.
— Где Венька? — спросил ее Тихомиров.
Жена Ильина молча кивнула на дом. Но когда Тихомиров и писатель поднялись на крыльцо, не выдержала и крикнула им вслед:
— Допелись! Артисты!
Венька Ильин сидел за столом. Передним стояла початая бутылка водки.
— Так, — сказал Тихомиров и сел напротив Веньки.
— Да, так, — подтвердил Венька.
— Можешь объяснить, почему на работу не вышел? Ну и заодно — почему вчера репетицию сорвал?
— А репетиций больше не будет, — заявил Венька. — Раз эта дура не принимает нашу программу, я отказываюсь выступать вообще.
— Ты деньги за что получаешь? — спокойно спросил Тихомиров.
— Как за что?
— Ну, за то, что на тракторе работаешь, или за то, что поешь?
— За то, что на тракторе работаю, — ответил Ильин.
— Значит, детей своих, жену и себя ты обеспечиваешь, работая иа тракторе. А для чего ты поешь?
— Как для чего? — удивился Ильин. — Для удовольствия.
— Вот и получай удовольствие, — сказал Тихомиров. — А то что за разговор: приняли — не приняли. Если б ты пел за деньги, можно было б хоть попять: жена, дети. Ну, не пройдем на смотр! За искусство, если хочешь знать, люди всегда страдали, но не отступались от своего. Даже есть такая пословица: искусство требует жертв.
— Тогда разберемся, — остановил Тихомирова Ильин. — Во-первых, удовольствие от искусства должны получать не только те, которые поют, по и те, которые слушают. Во-вторых, жертвы могут быть в военное время, а в мирное за жертвы надо судить. Ну, эту из райпотребсоюза, может, судить не за что, а отстранить от работы в искусстве надо бы.
— Как? — спросил Тихомиров.
— А для этого у меня есть конкретный план. Даем в райком партии телефонограмму: Вениамин Ильин, лауреат двенадцати районных, семи областных и одного всероссийского конкурса, кавалер ордена Трудовой Славы третьей степени, ордена Трудового Красного знамени, медали «За трудовую доблесть» и медали «За охрану государственной границы СССР» отказался петь и к тому же запил с горя, и все из-за этой дурищи. После такого сообщения ребятки из райкома должны зашевелиться.
— Тоже мне событие, — сказал Тихомиров. — Кто-то там не поет да еще к тому же пьет. Посмеются над нашей телефонограммой.
— Нет, — сказал Ильин. — Им будет не до смеху. Я вот сегодня не сел на комбайн, и страна недополучила сто двадцать центнеров хлеба. А если я еще и завтра не сяду? Тут не до смеху, туи надо меры принимать. Но с телефонограммой не затягивайте, у меня же холецистит, я больше двух дней питья не выдержу.
— Может, хватит дурака валять? — устало спросил Тихомиров.
— Нет, — сказал Ильин. — Ты ведь правильно сказал: искусство требует жертв. А раз требует, художник должен на них идти, не колеблясь, даже в ущерб своему здоровью.
Тихомиров и писатель, не сказав больше пи слова, ушли.
— Может, не так качественно получится, — предложил писатель, — но я Пехова на тракторе могу заменить.
— Отдыхай, — сказал Тихомиров и пошел к реке.