Посмотрев на небо, Релкин заметил, что тьма сгущается. Дождь припустил еще сильнее. Юноша понял, что и сегодня им снова не удастся разжечь костер. Опять холодная еда и еще одна, которая уже по счету, ужасная ночь на земле под навесом скалы.
Дракон на лугу пошевелился – похоже, безнадежность ожидания проняла и его.
Релкин от души поблагодарил за это старых богов. Потом, спохватившись, попросил прощения у Великой Матери. Что касается религии, то здесь у Релкина не было ну совершенно никакой определенности.
Дракон выглядел покорившимся судьбе.
– Она не прилетит, – печально сказал он. – Теперь я это знаю.
Релкин предусмотрительно промолчал. Так было лучше. Обняв юношу, дракон положил лапу с аккуратно подстриженными когтями ему на плечо. Такое легкое прикосновение, просто удивительное для двухтонного зверя.
– Ах, как все глупо получилось, – вздохнул он. – Прости меня, парень. Я очень глупый дракон. Она не прилетит.
Релкин дипломатично продолжал молчать. Вместе они прошли через мокрый лес к месту своего ночлега.
Древесные крысы нашли их еду. Вяленое мясо было разорвано в клочья. Овес рассыпан по земле. Изгрызенные пшеничные лепешки валялись в грязи. И самое грустное – горшок акха был совершенно пуст. Дракону пришлось удовольствоваться фунтом пустого овса и остатками мяса, которые юноше удалось собрать. Голод это, разумеется, не утолило.
Дождь моросил всю ночь.
Утром лило по-прежнему, и стало даже холоднее, чем раньше. Проснувшись, Релкин обнаружил, что Баз уже встал и деловито точит свой новый меч. Обычный, военного образца клинок. Безымянный, с одним только номером – шестьсот двадцать семь.
– Все, – объявил дракон, словно подводя черту под впустую потраченным отпуском. – Сегодня мы возвращаемся домой. Вернусь сюда на будущий год. Если она жива, она прилетит.
– На будущий год? – с дрожью в голосе переспросил Релкин. – Ты хочешь еще раз вернуться сюда?
– Мальчик останется дома! Дракон пойдет один!
– Может, так оно и будет, – буркнул Релкин, хотя оба они прекрасно знали, что драконир никогда не бросит своего большого друга.
Закончив точить меч, Баз несколько раз взмахнул им в воздухе.
– Этот меч неуклюжий. Он глупый. Я не хочу им сражаться.
С прошлого лета, когда дракону вручили этот стандартный армейский меч. Баз не переставал жаловаться на неудобство своего нового клинка.
Уже несколько месяцев Релкин втайне копил серебряные монеты. Он надеялся когда-нибудь купить своему другу новый меч, но цена была совершенно непомерной.
Подобное оружие стоило больше годового заработка драконира. Короче, Релкин еще очень и очень не скоро сможет обратиться к оружейникам форта Далхаузи с просьбой продать один из тех прекрасных клинков, что висят на стенах их лавок.
Выпрямившись во весь рост, Базил взмахнул мечом. Свистящая сталь срубила верхушки подвернувшихся под руку молодых деревцов. С недовольной гримасой дракон спрятал меч в ножны и принялся шарить в прогрызенном мешке в поисках последней горсти овса.
В самом мрачном настроении, с урчащими от голода животами они спускались по поросшим тсугой склонам горы Ульмо. На реке Арго, бурной из-за непрекращающихся дождей, единственный лодочник отказался везти их на тот берег к городку под названием Сатсонс Кэмп.
Пришлось ждать корабля на северном берегу, где не было ничего, кроме нескольких убогих хибар местных рыбаков. Повезло им только в одном: у некоторых рыбаков вчера был неплохой улов. Поэтому, готовясь провести здесь еще одну ужасную ночь – Релкин в продымленной насквозь хижине. Баз под вытащенной на берег рыбачьей лодкой, – они постарались набить брюхо горячей свежей ухой.
Наутро дождь наконец перестал, сменившись пронизывающим до костей северным ветром. «Дыхание Хазога» – так называли его мерзнущие часовые на каменных стенах форта Кенор. На завтрак Баз и Релкин купили еще ухи, куда менее густой, чем накануне. Они совсем не наелись, но юноша так одурел от постоянного холода и голода, что даже не стал ругаться с рыбаками.
С каждым часом становилось все холоднее и холоднее. По небу плыли черные тучи. Река продолжала бесноваться.
Уже на исходе дня друзья заметили парус и вскоре радостно приветствовали появление большого торгового корабля под названием «Линь», которым командовал некий Полимус Кэрпон.
Юноша и дракон отчаянно замахали торговцу, и судно, борясь с течением, подошло к берегу.
«Линь» был двухмачтовым бригом с малой осадкой и выдвижным килем.
Специально построенное для речной Торговли, это судно могло пристать почти где угодно.
Капитан корабля, лысый и толстенький, с красным, покрытыми морщинами лицом, казалось, врос в палубу. Во рту у него застыла неизменная трубка.
– Не найдется ли какого-нибудь места для дракона и драконира? – спросил Релкин.
– Мы можем выделить вам часть носового трюма. Там немного тесновато, зато тепло и сухо. Сколько угодно сена. Нам уже доводилось возить драконов. Куда вы направляетесь?
– Форт Далхаузи.
– Ну, тогда это будет вам стоить… по серебряному с головы.
– Две серебряные монеты?! Чтобы довести нас до Далхаузи? Это же форменное вымогательство! Хватило бы и одной!
– За одну монету вам всю дорогу придется просидеть на хлебе и воде.
Релкин нахмурился. Подобная перспектива его совершенно не вдохновляла.
– А что вы можете предложить за две?
– У нас есть пироги с олениной. Мы взяли несколько штук в Арго Лэндинг. А еще уха. Это фирменное блюдо нашего кока.
– Не надо об ухе. Мы ею сыты по горло.
– Все равно получается две монеты. Дракон наверняка съест целый пирог. Не говоря уже о клецках.
– А у вас есть акх?
– У нас самый лучший акх от Джимиса и Свита, а они всегда славились своими соусами.
– Дракон любит много акха, особенно с клецками.
– Он может съесть столько клецок, сколько в него влезет, но заплатить вы должны две монеты.
Релкин посмотрел на Базила, и тот пожал плечами.
– Хорошо, – тяжело вздохнув, согласился юноша. – Это ужасно дорого, но мы слишком устали, чтобы спорить. Пусть будет две монеты.
Приняв на борт пассажиров, «Линь» быстро поплыл дальше, вниз по течению реки. А путники, скинув плащи, расположились в трюме. Переодевшись в сухую одежду, спрятанную на дне вещевого мешка, Релкин отправился на поиски горячей пищи.
На камбузе он обнаружил маленького человечка с монашеской тонзурой и в одежде из грубой' коричневой шерсти, деловито уплетающего политые соусом клецки. Штаны у него заканчивались чуть повыше колена, а торчавшие из них ноги, обутые только в открытые сандалии, казалось, совсем посинели от холода.
Впрочем, сам человечек, похоже, ничего этого не замечал. Он за обе щеки уминал клецки, что-то весело мурлыча себе под нос.
Когда Релкин попросил кока положить побольше акха на предназначенные дракону клецки, человек с тонзурой заинтересованно поднял голову от тарелки.
– Простите меня, молодой человек, – начал он. – Скажите, что, в обычае людей этой провинции есть акх?
Человек, как заметил Релкин, говорил с каким-то непривычным акцентом. И вопрос он задал более чем странный. Все без исключения знали, что акх делался из самых острых сортов перца и крепчайшего чеснока. И есть его могли только драконы, ну и, как теперь выяснилось, древесные крысы.
– Вовсе нет, господин монах, – вежливо ответил Релкин. – Акх – это для дракона.
– Дракона? – поразился человек. – Значит, вы драконир. Очень рад познакомиться с настоящим дракониром. Я много слышал об их доблести в бою.
– Драконир первого класса Релкин из Куоша, – представился юноша. – К вашим услугам.
– А я – Тон Экалон, с острова Кунфшон, – ответил монах, пожимая протянутую ему руку. – Я работаю в Земельном управлении.