— Ох, Давид… — сказала она как-то совсем по-взрослому. — Я теперь тебя куда лучше понимаю. Осознав себя в момент собственных родов — что то ещё испытание для психики, я почувствовала, как во мне постепенно что-то сломалось. Не получается смотреть на жизнь… кхм… — покрутила она рукой, — глазами смертных.
— То есть ты поняла, насколько всякие вещи условны.
— Именно, — закивала она столь охотно, что сразу чувствовалось, насколько Елена изголодалась по обычному человеческому пониманию. — Самое сложное — первые несколько лет. Говорить не можешь. Все чувства обострены. Чувствовать, как растут твои кости — не то, что хочется испытать повторно. А уж наблюдать за своими родителями, которые не стесняются ребёнка… Брр, — потрясла она головой. — Не хочу тебя этим грузить. Ты и сам прекрасно понимаешь, каково это, — сделала Елена выразительный взгляд. — Зато, когда живёшь вторую жизнь подряд, можно распорядиться временем куда продуктивнее, — улыбнулась она самодовольно.
— Я уже успел оценить, что времени ты зря не теряла, — подмигнул я.
Намекая на состояние её тела. Когда знаешь, на что обращать внимание, нетрудно заметить, что кое-кто с малых лет начал тренироваться.
— Я пока маленькой была, много думала о том, как своей жизнью распорядиться. Не хотелось и дальше быть тебе обузой.
— Ты никогда и не была.
— Ой, — отмахнулась она, — Эварницкий, мне теперь почти сорок лет. Я уже не та наивная дурочка, — сказала Елена насмешливо. — Да и когда тебя похищают и убивают, а ты ничего сделать не можешь… Спокойнее, — посмотрела она строго, когда от меня чем-то тёмным повеяло. — Я тебя ни в чём не виню. А если ты сам себя будешь винить — дам пинка. Я теперь неплохо умею это делать. Знал бы ты, как удивился мой отец, когда в четыре года я потребовала отдать меня на фехтование.
— Ты же не из богатой семьи, — припомнил я.
— Есть бесплатные секции. А там мой талант приметили, и стало проще.
— Приметили?
— Ну да. Что тебя смущает?
— Исключительно дилемма, насколько в этот раз стоит светиться.
— А, ты в этом смысле, — понимающе кивнула она. — Для простолюдинки я засветилась, насколько сильно — сложно сказать. Фехтование, первый капитал…
— Капитал? — удивлённо перебил я. — Так, госпожа Блохина, а можно поподробнее, чем это вы занимались, пока меня не было?
— Делом, — рассмеялась она. — Чем мне ещё заниматься? Фехтование, общая физическая подготовка, штудирование университетской программы по артефакторике, участие во всяких турнирах и олимпиадах, работа в мастерских. Сначала на чужих работала, а когда денег набралось, уговорила отца открыть своё дело. Я там стала ведущим сотрудником, а он меня прикрывал. Поэтому, если тебе нужна мастерская, то она к твоим услугам.
— У тебя есть своя мастерская? — задал я глупый вопрос.
Нет, так-то, если подумать, ожидаемо, что Елена со своим опытом должна была развернуться вовсю, но… В том-то и дело, что я как-то об этом не задумывался.
— Да, и неплохая. Я рассудила, что копить деньги особо смысла нет. Поэтому вкладывала всё в звёзды, знания, тренировки и оборудование. Мой отец до сих пор поверить не может. Чуть ли не молится на меня, называет надеждой семьи, — захихикала Елена.
— То, что оторвал себе самую крутую девчонку, я давно знаю, — улыбнулся я.
Елена закатила глаза, но по покрасневшим щекам я понял, что комплимент зашёл.
Даура сейчас находилась на седьмом месяце беременности. Я очень жалел, что пропустил встречу Радамира с его тёщей, но здесь уж пришлось выбирать. Да и чужое это дело, интимное, куда мне лезть?
Поэтому никуда не рванули, вместе с Еленой погрузились в работу. Своя доля неловких объяснений мне тоже досталась. Отец-то Елены также там работал. Разумеется, мы пересеклись. Мужчина что-то такое инстинктивно ощутил. Ещё бы ему не ощутить. У здешнего вида людей давно выработался инстинкт бояться тех, у кого сильно больше звёзд. Сергей Артурович внутри понимал, что встретил чудовище, а разумом не мог осмыслить сей факт. Я постарался смягчить это, как мог, но сами подумайте. Как красиво выйти из такой ситуации? Поэтому мы с Еленой быстро постарались свести всё к совместной работе. Там-то мужчину заклинило во второй раз. Пришёл непонятно кто, нагло улыбается, рожа подозрительная, так ещё и артефакты сложные клепает как пирожки.
Две недели отпахали. Половина артефактов шла на продажу. На вырученные деньги закупали материалы. Из новых материалов делали часть снова на продажу, а часть под наши нужды. И так несколько раз подряд, выходя на новые обороты.