На клинке не было ни щербин, ни ржавчины, но Карл видел много клинков не хуже. Подобный клинок мог стоить шестьдесят, ну семьдесят золотых. Не больше.
Тогда почему же простой взгляд на него поражал, как удар током?
— Таковы чары, — тихонько кашлянул Вотансен. — Так он действует на всех.
Карл оторвал взгляд от меча и сжимающей его призрачной руки и повернулся к Вотансену.
— Что…
Мелец пожал плечами.
— Большую часть того, что знаю, я уже рассказал. Я вижу на нем два заклятия. — Он потер лоб. — Внутренним взором… Одно удерживает его там, — он указал на пальцы света, держащие меч, — до прихода того, кому Арта Мирддин предназначил владеть сим мечом.
— А второе?
— Защитное. Не для меча — для владельца. Оно защитит его от любых чар.
Карл просто не мог не смотреть на меч. Он вновь повернулся к нему. Ладони его ощущали обмотанную шпагатом рукоять. Воин шагнул вперед.
— Погоди. — Рука Вотансена легла на плечо Карла. — Что видишь ты на клинке? Что говорит меч?
На сверкающей стали клинка не было гравировок.
— Говорит? Ничего. — Карл сбросил руку.
— Ничего? Тогда можно уходить — меч оставлен не для тебя. — Вотансен всматривался в лицо Карла. — Я надеялся, что это ты, — печально проговорил он. — Но надежды редко сбываются…
Карл сделал еще один шаг к мечу. Тот дрожал, испуская низкое гудение. Карл потянулся к клинку — гудение стало громче.
Он потянулся и обеими руками ухватил рукоять. Сияние стало ярче, гудение — еще громче. Пальцы света слепили; они вцепились в меч.
Глаза слезились; Карл прищурился — и потянул. От вибрации зубы его лязгали, но он только крепче вцепился в рукоять и тянул сильней. Свет стал так ярок, что даже закрытые глаза воина горели, но меч не поддавался.
Черт побери все, думал он. Я торчу здесь, пытаясь получить волшебный вибратор — а мне надо быть дома, с женой и ребенком, и…
Меч подался на дюйм — и снова застыл.
— Карл! — резко прозвучал голос Вотансена. — Прежде он никогда не двигался. Тяни сильней, Карл Куллинан! Сильней!
Он потянул сильней. Тщетно.
Он еще крепче ухватил рукоять, уперся ногами в каменный алтарь и потянул меч так, что сердце едва не выскочило у него из груди.
Шевелись же, черт побери.
Без толку. Он опустил ноги на пол и разжал ладони. Свет медленно померк; вибрация замедлилась, потом прекратилась.
— Ничего не выходит.
Карл покачал головой. Вотансен коснулся его руки.
— Жаль, — проговорил он. — Когда он шевельнулся, я был уверен, что это ты. — Он пожевал губами, пожал плечами и повел Карла назад по коридору, а свет позади медленно тускнел. — Но это не первое разочарование в моей жизни; и не последнее, полагаю.
Указав на окно, Вотансен отошел к противоположной стене.
— Мне надо обновить некоторые заклятия. Если хочешь — поразвлекись покуда с Оком.
Он по-портновски уселся перед стеной против стекла, положил руки на колени и принялся, шевеля губами, читать невидимые буквы.
Карл внимательно посмотрел на стену. Нет — для него это была по-прежнему пустая стена. Раз он не мог творить волшебство, не мог он и видеть подобные надписи.
Вряд ли это честно.
Впрочем, пошла она к черту, честность. И здравый смысл — следом.
Однако кое-что посылать не стоит. Арта Мирддина и его меч, к примеру.
События этой стороны нередко отражались — как легенды — там, дома. Большой меч, каким-то образом связанный с планами могущественного колдуна, неподвижный, пока его не коснется тот, кому это предначертано… похоже на историю Эскалибура! Легенда изменилась — но как раз этого можно было ожидать.
История Эскалибура всегда казалась Карлу бессмыслицей. Если бы тот, кто вырвет меч из камня, автоматически становился королем Англии — Англией очень быстро стал бы править первый каменотес, оказавшийся поблизости с молотком и резцом.
И никакое заклятие не помешало бы этому: чары на Той Стороне работают далеко не всякий раз — если работают вообще.
Но что все это дает? Дейтон провел на Эту Сторону отряд викингов, чтобы они не только охраняли меч, но и привели к нему избранника, того, кого меч защитит от заклятий и чар.
Предполагалось что избранник возьмет его. И использует. Для чего?
Карл тряхнул головой. Мысль зашла в тупик.
Чего ты добивался на самом деле, Дейтон?
Воин пожал плечами. Ахира прав. Пройдет очень много времени, прежде чем они это поймут.
Карл повернулся к окну, за которым открывался вид на море. Он прижал пальцы к левой стороне стекла и повернул Око к берегу. Мелцы чередой сновали по берегу, перенося холщовые мешки и складывая их на песке за линией прилива. Куча была уже явно выше шести футов.
Карл пожал плечами. Ганнесова копра. Плохо, конечно, что Аваир не может доставить ее прямо в Пандатавэй, а вынужден продавать в Эвеноре купцам-перекущикам. За высушенные невыжатые кокосовые ядра в Пандатавэе можно взять большие деньги. После того, как их выжмут и маги заберут нужное им количество масла, остальное пойдет на мыло и кремы, а жмых — в хлеб и сладости.
Но почему его сносят на берег сейчас? Ганнес и его «Бородавочник» не появятся раньше завтрашнего дня. Сейчас Эриксены должны бы праздновать возвращение Эйи.
Карл повернул Око к морю. На самом горизонте маячила черная точка. Корабль.
Все встало на свои места. Ганнес вышел на день раньше, и наблюдатели клана Эрика заметили «Бородавочник». Наблюдатели, без сомнения, подняли тревогу, но люди Вотансена успокоили их, объяснив, что корабль этот — дружественный.
Карл открыл было рот, чтобы сообщить об этом Вотансену, но передумал. Мелец все еще созерцал стену, тело его от напряжения было как каменное.
Надо было мне спросить, надолго ли он. Он лениво вывел точку-корабль в середину экрана и прижал пальцы к стеклу.
«Бородавочник» вырос; казалось, он плывет прямо на Карла. Корабль высоко сидел в воде: весь его груз остался у клана Вотан. Когда кеч приблизился, Карл разглядел на носу Ганнеса.
Не похоже на него. Ганнес обычно управлял кораблем с главной палубы, находясь посредине между впередсмотрящим на первой мачте и рулевым на корме. Таким образом он мог, не поднимаясь из кресла, и слышать донесения, и отдавать приказы.
Фигура Ганнеса заполнила экран. Моряк вытер со лба пот. Рука дрожала.
С чего бы ему так волноваться? Близ берега наверняка есть рифы, но вряд ли это их он так боится.
Карл шевельнул пальцем, чтобы осмотреть весь корабль, но движение оказалось слишком резким; Око потеряло «Бородавочник» из виду.
Черт. Он оторвал палец от стекла, подождал, когда поле зрения расширится, и вновь аккуратно приблизил кеч, осторожными касаниями пальца направляя взгляд Ока.
Рядом с Ганнесом стоял юноша. Смуглый, узколицый, с прямыми темными волосами. Жестокая улыбка пробежала по его губам, он всмотрелся в шарик дымного стекла, потом сунул его в кошель и, повернувшись, сказал что-то человеку у себя за спиной.
Перед Карлом был помолодевший Ольмин.
У Карла оборвалось сердце.
— Вотансен, взгляни. Мелский колдун оскалился.
— Не сейчас, прошу тебя. Мне и так трудно…
— Отвлекись. Это очень важно. Тут работорговец, что пытался схватить меня в порту Эвенора. Он и его люди захватили «Бородавочник». Они направляются прямиком к этому чертову пляжу, а Эриксены не знают…
— …что это работорговцы. — Вотансен побелел. — Мы сказали, чтобы они ждали друзей…
— Точно. — Правая рука Карла нашаривала меч. Хорошо бы точно знать, что они собираются делать. Сейчас на стороне работорговцев — внезапность. Как они ею воспользуются?
Скорее всего они встанут на якорь или причалят где-то поблизости и позволят долбленкам Эриксенов — как принято с купеческими кораблями — выйти им навстречу. Потом работорговцы перебьют или захватят тех, кто будет в каноэ, а самими каноэ воспользуются, чтобы переправиться на берег — а их маги защитят их от чар мелских колдунов.