— Что здесь произошло!
Воин беспомощно пожал плечами, указывая на дверь, ведущую в недра замка:
— Не знаю, лорд. Там Башивир наверху с ребятами, может, кто из них знает.
Значит, Плут жив. Это известие обрадовало Сотара.
— Мои жена и сын? Где они?
— Я ничего не знаю, лорд. С утра здесь стою, все бегают, носятся туда-сюда. За лекарем посылали…
Дослушивать его Сотар не стал. Толкнув дверь, он вошел в свой дом и, не мешкая, стал подниматься к личным покоям жены, на третьем этаже. Повсюду царил разгром. Сломанная, варварски порубленная мебель, черные пятна гари на стенах и полу, где пытались устроить пожар, сорванные с окон и растоптанные грязными сапогами занавеси. Встречающиеся на пути воины, робко опускали глаза и сторонились лорда. Проходя мимо гостевого зала, он заметил, как двое парней изучают частично сожженный в камине родовой вымпел. Слуг, как и оставленных на хозяйстве людей Зевуса Барлейт не встречал. Зато во множестве натыкался на кровавые лужи, очевидно оставшиеся после убранных с дороги тел.
… Перед покоями жены стояли шестеро, спешно отступивших с пути лорда воинов. Сотар помедлил, остановив взгляд на лежащей среди мусора, выбитой двери, и шагнул внутрь. Здесь гулял сквозняк. Трусливо дрожала, косо висящая поперек окна темная занавесь. Полный беспорядок, полный разгром. У спрятанной под альковом кровати сосредоточенно возился седой как лунь старичок в сером халате. Рядом с ним молча, стоял опустивший руки Ториас. На кровати кто-то неподвижно лежал.
— Лорд Сотар, — шагнул к нему, стоявший поодаль рослый жилистый мужчина с хитроватыми узкими глазами, бритой почти целиком, за исключением претенциозного чуба, головой и тонкими обрамляющими лицо усами. От Башивира тянуло усталостью, на нем была дорожная одежда, покрытая порядочным слоем грязи и пыли.
Барлейт даже не глянул на верного слугу. Он медленно подошел к алькову, глядя в болезненно-бледное лицо Штеффарда. Сын лежал без сознания, на разобранной кровати, почти голый. Руки, голени, живот, ребра, грудь, плечи. Везде были наложены вымоченные в травяных настоях повязки. Кое-где они уже набрались крови и побагровели. По щеке тянулась длинная ссадина.
— Как он?
Лекарь, не переставая щупать чуткими пальцами висящую плетью руку, соболезнующим голосом ответил:
— Его били, мой лорд. Множество переломов. Есть риск, что задеты внутренние органы. Я наложил компрессы, и распорядился насчет повязок. Пытаюсь давать ему способствующие выздоровлению препараты, — в его голосе послышались извиняющиеся нотки: — Но я не Бог-Прародитель. И у меня здесь очень многого нет.
Барлейт кивнул, показывая, что понял и ненадолго замолчал. Время словно остановилось. Трепетала, похожая на черное крыло занавесь на окне.
— Где моя жена? — наконец спросил Сокол, роняя каждое слово по отдельности.
— Когда мы пришли, все было кончено, мой лорд, — ответил Башивир. — Почти все жители замка истреблены. Те, кто еще жив плохи.
— Где моя жена?
— Её, — Плут искал слова. — Её, среди остальных не нашли. Мы обыскали все.
— Как это произошло? — спокойствию, с которым задал этот вопрос Барлейт, мог бы позавидовать айсберг. Сотник глядел только на Штеффарда. Только на него. Стоящий рядом Ториас кусал губы.
— В селе говорят, приезжал большой отряд. Богатая одежда, по виду знатные господа и прислуживающие им воины. Очень большой отряд, — беспокойно говорил Башивир. — Что произошло, люди не знают. Здесь в замке нашлись только мертвые или умирающие. Мы убрали тела. Зевус, видимо отчаянно защищался — они привязали его тело за ноги и перебросили через стену. Страх во, что его превратили, только по одежде и узнали. Как только кто-нибудь очнется, мы узнаем, что здесь случилось…
— Грабеж. Налет. Убийства. Я и так вижу, что здесь произошло. Кто это сделал? — с четкостью метронома спросил Барлейт и обернулся.
Под его взором Башивир медленно встал на колени и склонил голову.
— Мой лорд. Мы виноваты. Я со своими людьми. Мы слишком задержались в пути. Возьмите мою голову, лорд. Это моя вина.
Старый лекарь перестал хлопотать вокруг тела. Повернул голову Ториас с подозрительно блестящими глазами и красным лицом, прижимающий к груди купленную на рынке шляпу. Плут перестал дышать, крепко зажмурив глаза. Он ждал. Все они ждали.
— Мне не нужна твоя голова, — голос отца, сейчас очень напомнил голос того королевского слуги. Ториаса начало трясти. — Твоя хитрость и изворотливость нужны мне. И головы тех, кто это сделал. Всех до единого, Плут, ты слышишь? Мне нужны их головы!!!