Понимая, что ее мучитель близок к экстазу, Кэтрин закрыла глаза и пожелала только одного: чтобы все поскорее кончилось. Гудвин вздрагивал и замирал, хрипел и стонал, но до сих пор так и не проник в нее. У Кэтрин заныли бедра, ей казалось, что грузный лейтенант расплющит ее, вдавит в пол.
– Мистрис! Мистрис Кэтрин!
Она открыла глаза, ощутив прохладное прикосновение тонких пальцев к лицу. Дейрдре? Голос отказывался подчиняться ей, но во второй раз прозвучал громче.
– Дейрдре, это ты?
– О, слава Богу, вы живы! А я уж думала...
Задыхаясь, Дейрдре стащила лейтенанта со своей госпожи и помогла ей сесть.
– Вам больно, мистрис? Он ранил вас... или...
– Нет, кажется, нет. Он ударил меня... потом пытался изнасиловать, но...
– Теперь все позади, – заверила ее Дейрдре. – Этот мерзавец больше никого не обидит.
Кэтрин удивленно вскинула голову, но Дейрдре поспешно покачала головой.
– Не смотрите на него, – велела она испуганным, срывающимся голосом. – Лучше попробуйте встать, а я помогу вам. Идите в спальню, только смотрите прямо перед собой.
Ошеломленная, еще не оправившаяся после схватки, Кэтрин подчинилась, но случайно заметила у ног Дейрдре чугунную кочергу. На голове ястреба запеклась кровь, к изогнутому клюву прилипли волосы и какие-то темные комки. Кэтрин вспомнила, как содрогался и хрипел Гудвин, и вдруг поняла, что это был не экстаз, а агония.
– Боже мой, Дейрдре...
– Не смотрите! – шепотом взмолилась служанка.
Кэтрин кивнула. Она так дрожала, что едва держалась на ногах. Тяжело опираясь на руку Дейрдре, она побрела в спальню. Увидев свою госпожу в залитой ярким светом комнате, Дейрдре оторопела: волосы Кэтрин были перепачканы кровью, рукав халата оторван, подол изодран в клочки, рубашка превратилась в лохмотья, тело под ней было покрыто царапинами, синяками и пятнами крови. Дейрдре оставалось только надеяться, что это кровь Гудвина.
А в соседней комнате лежал остывающий труп убитого английского офицера.
Зажмурившись, Дейрдре шагнула в гардеробную, нащупала дверную ручку и захлопнула дверь. Кэтрин неподвижно сидела на краю постели. Дейрдре побежала за полотенцами и кувшином чистой воды.
– Раздевайтесь скорее, миледи. Надо привести вас в порядок, пока... пока вы не простыли насмерть.
Кэтрин и вправду тряслась, постукивая зубами, ее губы посинели, пальцы напоминали сосульки. Потрясение было так велико, что она не могла пошевелить рукой. Дейрдре пришлось самой стаскивать с нее изорванную одежду. Кэтрин осталась равнодушна к тому, что служанка бросила лохмотья в огонь.
Дейрдре обтерла Кэтрин губкой и закутала ее в чистую простыню. Понадобилось еще два кувшина воды, чтобы смыть кровь с волос. После усердного растирания полотенцем тело Кэтрин начало розоветь. Дейрдре опять убежала и вернулась с ворохом мужской одежды.
– Два джентльмена, скачущие по дороге, никого не удивят, – объяснила она, протягивая Кэтрин бриджи, чулки, рубашку, куртку и тяжелый шерстяной плащ. – Медлить опасно. Мы должны покинуть Роузвуд-Холл прежде, чем сюда явятся солдаты.
– Солдаты? – Кэтрин непонимающе нахмурилась. Кажется, речь идет о чем-то важном... Сделав над собой усилие, она все вспомнила и вцепилась в руку Дейрдре. – Он говорил, что внизу ждет его отряд, и если я закричу...
Дейрдре крепко взяла госпожу за плечи.
– Внизу никого нет. Ни души, понимаете? Ни солдат, ни слуг, даже мышей – их привлек запах шотландской стряпни.
– Но он говорил...
– Он лгал, чтобы запугать вас – и добился своего.
От растерянности на лице Кэтрин у Дейрдре сжалось сердце, мысленно она в который раз прокляла лейтенанта Гудвина. Щека Кэтрин начала вспухать, точно тесто, глаз почти заплыл. Под подбородком виднелись отпечатки ногтей, будущие синяки, такие же следы остались на руках и ногах, на груди – следы зубов, на животе – четыре глубокие царапины, будто оставленные лапой дикой кошки.
В душе Дейрдре вновь вскипела ярость, которая вырвалась наружу, когда она увидела Гудвина лежащим на Кэтрин. Обезумев при виде его волосатых ягодиц, Дейрдре схватила кочергу и принялась молотить лейтенанта по голове и плечам, превращая их в кровавое месиво, в котором белели осколки костей.
– Дейрдре!
Отогнав страшное видение, служанка попыталась успокоиться.
– Мы наденем вещи мистера Демиена и уедем в Спенс-Хаус. Леди Кэролайн что-нибудь придумает. Она сумеет защитить вас.
– Меня? От кого? Он же пытался изнасиловать меня!
Дейрдре прикусила губу.
– Прежде всего всем, в том числе и леди Кэролайн, говорите, что его убила я. Еще лучше будет заявить, что он пытался напасть на меня, а вы хотели его остановить. Да, так будет надежнее.
– Но почему? Каждый человек вправе защищаться от насильников.
– Английские офицеры не насилуют замужних дам без серьезной причины, – мягко объяснила Дейрдре. – Если вы попытаетесь обвинить лейтенанта, власти пожелают узнать, в чем дело, и решат, что вы сами соблазнили его. Начнется расследование с бесконечными допросами. Не забывайте, что вы недавно принимали у себя мятежников. Кое-кто наверняка усомнится в вашей преданности монарху. И может случиться, что вас обвинят в измене. С другой стороны, к преступлению простой ирландки отнесутся спокойнее. Считается, что мы обязаны удовлетворять низменные потребности высших классов. Никто и не назовет случившееся насилием – все решат, что лейтенант просчитался.
– Но тебя обвинят в убийстве!
– Может быть, – согласилась Дейрдре. – Но я не стану ждать приговора. Как только я доставлю вас к леди Кэролайн, я спрячусь так, что им меня ни за что не найти.
Глаза Кэтрин стали огромными и круглыми.
– Ты последуешь за мятежниками? О, Дейрдре... не надо! Если лейтенант сказал правду и принц отступает...
– Я уйду с ними. Они спешат к границе. Шотландия – родина моего мужа, а значит, рано или поздно я поселюсь там.
– Но...
– Мистрис, не время спорить! Я уже приняла решение, вам меня не переубедить. Мое место рядом с мужем, пока мы оба живы.
Кэтрин ошеломленно воззрилась на нее. У нее путались мысли, но кое-что она поняла. Дейрдре решила взять на себя всю вину, выдержать допросы, обвинения, суд и наказание, но не выдать Кэтрин... но если она думала, что Кэтрин допустит такое, то глубоко ошибалась! Только Кэтрин Эшбрук охотно свалила бы вину на служанку, не задумываясь о том, как она пострадает, – лишь бы выкрутиться самой.
Кэтрин Эшбрук Камерон просто не могла предать близкого человека, нарушить клятву, данную мужу, и проявить слабость.
Пока Дейрдре расчесывала и заплетала ее волосы, Кэтрин застегнула теплый стеганый жилет. Как ни странно, она перестала дрожать, невыносимый холод страха и неуверенности улетучился.
– Лейтенант говорил, что армия мятежников отступила задолго до рассвета, – спокойно произнесла она. – По его словам, сейчас она уже в Манчестере, но мы можем догнать ее, если поскачем во весь опор.
Руки Дейрдре замерли.
– Вы сказали «мы», мистрис?
– Я считаю... – Кэтрин сглотнула – горло у нее все еще ныло, – после всего, что мы пережили вместе, тебе незачем называть меня «мистрис» и «миледи». Перед законом преступники равны. К тому же я так благодарна тебе, что считаю тебя скорее подругой, чем служанкой. Да, я сказала «мы». Мы уедем на север вместе, ты и я. Шотландия станет нашим домом. Мое место – рядом с мужем.
Ошеломленная Дейрдре широко раскрыла глаза, наблюдая, как Кэтрин исцарапанными руками сворачивает в узел влажную косу.
– Напрасно вы так поспешно принимаете решения, не посоветовавшись с леди Кэролайн... или хотя бы с мистером Демиеном...
– Маме в ближайшее время хватит и своих забот. А Демиен... – Кэтрин вздохнула. – Он якобит, Дейрдре, и давно, уже несколько месяцев, а то и лет. Надеюсь, он позаботится о безопасности своей семьи и о себе. Я ни за что не соглашусь причинить вред Демиену или Гарриет. И тебе, – тихо добавила она.