Если бы это не ужасало, Мисаки восхитилась бы четкости работы. Только военные Яммы могли двигать быстро землю и столько тел, и они явно хотели закончить с этим как можно быстрее. Волна жителей, который вызвала Мизумаки Фуюко, спустилась по горе и тут же начала кричать в ужасе, требуя объяснить, что делали солдаты.
Несколько оставшихся ямманок быстро упаковали снаряжение и ушли, когда жители спустились. Они закончили в Такаюби свои тайные исследования, сделали то, что отрядам полковника Сонга не хватало сил сделать.
— Полковник Сонг, — Такеру подошел к нахальному мужчине, стоявшему над грязью в чистом ханбоке. — Что тут происходит?
— Отойди, Мацуда, — сказал полковник, присутствие Такеру его не сильно интересовало. — И скажи жителям деревни вернуться к работе. Им не нужно это видеть.
— Не могу, — сказал Такеру.
Полковник Сонг приподнял бровь.
— Что, простите?
— Там тела членов их семей, — сказал Такеру. — Я не могу прогонять их.
Половник хмуро посмотрел на Такеру, словно глава Мацуда был мухой в его чае.
— Ладно, — он подал сигнал солдатам. Они прошли вперед, схватили рыдающих женщин и потащили их от ямы.
Гинкава Аоки вмешался, пытался убрать солдата от кричащей женщины. Солдат ударил его. Не метко и кулаком, а отмахнулся — будто от непослушного ребёнка. Звук рассек растущий хаос, и все замерли, глядели мгновение в возмущенном недоверии. Гинкава был потрясен.
Одна из женщин сказала:
— Как вы смеете? — зарычала она на солдата. — Вы знаете, кто он? Он бился, чтобы защитить империю! Как вы смеете?
Джийя поднялась среди жителей деревни и их помощников. Руки с обеих сторон потянулись к мечам.
— Обезоружить всех, кто сопротивляется, — холодно сказал полковник.
Яростная часть Мисаки хотела, чтобы полковник попробовал это сделать. Чтобы он увидел, как его жалкое подобие солдат бьется с настоящими воинами. Сотня солдат Империи вряд ли пережила бы честный бой с дюжиной мечников Амено и Гинкава. И им лучше не попадаться Такеру или Казу.
— Назад! — приказал Такеру, голос гудел над ямой. — Гинкава, Амено, люди Такаюби, назад!
Повисла напряженная тишина.
А потом горюющие женщины и волонтеры отошли, убрали руки от мечей, и их общая джийя отступила волной. Полковник Сонг приподнял брови, был немного впечатлен тем, как быстро они послушались.
— Вы не объяснили, полковник, — голос Такеру стал опасным. — Что вы тут делаете?
— Эти тела сожгут, — сказал полковник, словно было нормально тела павших воинов бросать в яму, как мусор.
— Все тела?
— Это стандартная процедура, чтобы не было болезни.
Только тогда Мисаки заметила слой досок и балок под телами, на дне ямы. Солдаты, которые пришли забрать дерево разрушенных домов, не помогали Такаюби убрать обломки: они собирали дерево для огня.
— Но кайгенцев должны вернуть их семьям для похорон, — сказал Такеру.
— Это воля Императора. Нам нужно очистить вашу деревню.
— Я это понимаю, — сказал Такеру. — Но можно же отдать останки родственников горюющим семьям. Уверяю, их сразу же кремируют.
— Прости, Мацуда, — сказал мужчина. — Это стандартная процедура.
— Там тело нашего сына! — вспылила Мисаки, уже не могла молчать. Такеру даже не помолился над Мамору. Что за человек сжигал тело мальчика, не дав его отцу помолиться? — Там Юкино Дай. Вы не можете…
— Тихо, Мисаки, — прошипел Такеру. — Генерал, простите за поведение моей жены.
— Не переживайте, — полковник ответил с фальшивым сочувствием. — Она много пережила.
— Но если тела сожгут тут, как моим людям упокоить своих мертвых? — озвучил Такеру вопрос, звенящий в голове Мисаки. — Нам нужно дать им могилы.
— Отмеченных могил не будет, — сказал полковник Сонг. — И это не твои люди, Мацуда. Ты и все эти жители деревни принадлежат Императору.
Мисаки посмотрела на мужа, его ладонь сжалась. Она не знала, почему ожидала, что он выступит против невыносимого мужчины. Он терпел хуже от отца и брата без возражений. Он принял приказ бросить сына умирать без возражений.
— Я не хотел оскорбить, генерал, — Такеру склонил голову. — Уверен, у Императора есть причины.