— Правда? — сказала Мисаки в ужасе.
— Или так, или они пытались вызвать смятение в обществе. Чем больше хаоса могут создать серые плащи, тем проще им забрать детей и не попасться. Они пропадают, как только кто-то приближается к тому, чтобы найти их.
— Но ты собираешься их остановить, — сказала Мисаки. — Ты спасешь этих детей?
Робин отвел взгляд, посмотрел на пол, выглядя старше и меньше, чем когда-либо.
— Вряд ли я могу.
— Что? — кто стоял за серыми плащами? Что он сделал с Робином Тундиилом? — О чем ты?
— Ты не понимаешь, Мисаки. Этот мужчина сильнее меня… и всех нас. В этом мире есть теониты куда сильнее всего, что мы с тобой могли представить, когда были в Рассвете.
— Я знаю это, Робин, — возмутилась Мисаки. — Я видела недавно, как группа фоньяк сделала торнадо, который сдул деревни.
— Да, — сказал Робин. — Теперь представь, что это делает не группа, а один человек.
— Что? Робин, это звучит невозможно.
— Так и должно быть.
— Так ты даже не попытаешься становить этого человека?
— Я пытался, — сказал Робин со вспышкой гнева, — и теперь у Даниэля нет матери.
Мисаки притихла от этого.
— Робин, мне… — она начала извиняться, но он опередил ее:
— Прости, я не хотел срываться на тебе. Просто… я немного растерян. Так много информации, которая не стыкуется. Я бы хотел обсудить это с тобой и твоим мужем.
Мисаки кивнула.
— Я узнаю у него, есть ли у него время. Надеюсь, мы сможем помочь.
— И я надеюсь, — мрачно сказал Робин. — Это уже хорошо, — он указал между ними. — Приятно обмениваться идеями.
— У тебя много людей дома, кто так может. Фирма Тундиил все еще нанимает профессиональных джасели, из-за чего вы с Ракешем так радовались?
— Да.
— С джасели можно обмениваться идеями. Почему ты не поговорил с ним?
— Я не видел его четыре года.
— Что?
— Мисаки, я не был в Карите. Мы с Эллин были в Хейдесе три года, с 66 до 69.
— О, — Мисаки всегда знала, что Эллин хотела вернуться на родину, истерзанную войной, узнать, могла ли она помочь своему народу. Робин говорил, что мог отправиться с ней, но Мисаки не думала, что он это сделает. Жар-птица принадлежала Ливингстону. Он не бросил бы город без защиты. — Три года? — потрясённо сказала она.
— Это не должно было затянуться. Все быстро усложнилось, а потом… — он вздохнул. — Я сказал, это долгая история. Но, когда мы потеряли мать Даниэля, мы с Эллин убежали из страны с детьми.
— Что?! — воскликнула Мисаки. — У Эллин тоже есть дети?
— Да. Я не упоминал? У нее двойняшки, мальчик и девочка.
— Что… но … от кого? — Мисаки было тяжело представить кого-то достаточно храброго, чтобы завоевать грозную Эллин, а она вышла за Мацуду Такеру.
— Его зовут Утэр, — сказал Робин, — единственный литтиги из всех, кого мы видели, кто не уступает Эллин. К сожалению, нам пришлось оставить его, когда Джаму Куранките забрали нас из страны. Он был вовлечен в активность мятежников. Даже Джамуттаана не смогла бы забрать его через границу.
— Так ты и Эллин провели время в Хейдесе и завели детей, — сказала Мисаки. — А Коли? Как он?
— О, Коли отравился в Хейдес с нами.
— Что? — это поражало больше новости о детях Эллин. — Это на него не похоже! — Хейдес был самой опасной страной в мире для путешественников. Зачем нуму так рисковать, особенно тому, кто ценил голову и пальцы, а время проводил в своей высокотехнологичной мастерской?
— Знаю, это кажется странным, — сказал Робин. — Он стал беспокойным и импульсивным после того, как родители отреклись от него.
— Постой… после чего? — воскликнула Мисаки, не зная, могла ли принять еще больше поражающих новостей о своих одноклассниках. Курума отказались от Коли? В этом не было смысла. Он всегда был любимым избалованным сыном своих родителей, гением, из-за ума которого остальные дети были жалкими. — Что он сделал?
— Женился, — сказал Робин. — Его родители не одобрили его выбор.