Кван медлил, и Мамору пришлось его уговаривать пройти по главной тропе. Его реакция была обычной. Многие коро боялись огненного царства нуму, но Мамору ходил тут достаточно раз, чтобы уже не бояться жара.
Но он ощутил волну покалывающего стыда, охватившую его, как огонь. За все месяцы тренировки он не смог направить искусство стали в лед. Звук молотков усилился, каждый удар напоминал Мамору его попытки создать клинок, его изъяны.
Они зашли не так далеко, когда Мамору заметил фигуру в свете огня — сын главного кузнеца, несущий охапку хвороста.
— Ацуши! — позвал Мамору друга.
Нуму замер, поднял голову и улыбнулся.
— Мамо… Мацуда-доно! — исправился он, вспомнив о манерах.
Когда они были детьми, они звали друг друга по имени, но теперь они были юношами, и Ацуши нужно было обращаться к сыну дома покровителей с должным уважением. Он теребил груз мгновение, а потом опустил хворост на землю и низко поклонился.
— Приветствую… прости, мы тебя не ждали, — он взглянул на Мамору. — Ч-что ты тут делаешь?
— Прости, что беспокою тебя и твою семью, — сказал Мамору. — Тут такое дело…
— Ты ранен! — воскликнул Ацуши, увидев кровь на костяшках Мамору.
— Я в порядке, — быстро сказал Мамору, — но моему однокласснику нужно исцеление. Прости, что прошу…
— Я немедленно позову отца, — Ацуши убежал к дому раньше, чем Мамору смог отблагодарить его, забыв на земле хворост.
— Кто это был? — спросил Кван.
— Котецу Ацуши — сын главного кузнеца, — Мамору склонился и собрал хворост, который Ацуши выронил. — Я учился с ним с нашей юности.
— Ты… что?
Мамору не успел объяснить, женщина выглянула из дома и крикнула:
— Мамору-доно, глупый мальчик, брось это!
— Это не проблема, Котецу-сан, — сказал Мамору. — Я могу…
— Не глупи! — воскликнула жена кузнеца. — Мой сын это заберет. Заходите с другом.
— А это кто был? — спросил Кван, когда Мамору ослушался женщину и донес до крыльца охапку хвороста.
— Мама Ацуши, — Мамору опустил хворост. — Котецу Тамами.
— Она тоже кузнец?
— Нет, нет, — Мамору рассмеялся. Женщины не трогали мечи и не ковали их. — Она делает украшения для волос.
Когда Мамору и Кван вошли в дом, Тамами была у плиты, а пожилая мать ее мужа, Чизуэ, дремала в кресле неподалеку. Маленьких Хотару, Наоко и Киоко, чьи крики и смех обычно встречали Мамору, не было видно, наверное, они были в кровати.
Улицы и строения деревни нуму со стороны казались грязными, но внутри скромный дом Котецу был всегда безупречным. Мамору только закончил представлять Квана Котецу Тамами и благодарить ее, когда кузнец прошёл в заднюю дверь, вытирая о тряпку руки в саже.
Котецу Каташи был горой. Его руки были в твердых мышцах, а плечи заполняли дверной проем. Он выглядел грозно, когда взмахивал молотком, глаза были яростными от сосредоточенности. Но вдали от печи он был с теплым голосом и мягкой улыбкой, которая могла успокоить даже тревожных людей. Эта улыбка встретила Мамору сейчас, широкая и яркая за пятнами сажи.
— Котецу Кама, добрый вечер, — поприветствовал Мамору своего учителя. — Мне так жаль! Я не хотел прерывать вашу работу.
— Ах, ничего, маленький Мацуда, — отмахнулся Котецу. — Ацуши-кун может немного приглядеть за огнем. Я умоюсь и осмотрю твоего друга. А пока устраивайтесь на кухне. Моя жена подаст чай и еду через минуту.
— Котецу Кама, прошу, это не обязательно, — возразил Мамору. — Мы не хотим мешать…
— Чушь, Мамору-доно. Ты не мешаешь. Это твой дом, не только наш.
— Нам не нужна еда…
— И что я скажу Мацуде Такеру-доно? Что я отослал его раненого сына с пустым желудком? Ты останешься на ужин, — решительно сказал Котецу, заткнув Мамору.
— Спасибо, Котецу Кама, — сказал он с поклоном.
Кван тоже поклонился и шепнул:
— Спасибо.
Когда кузнец ушел, Кван удивленно повернулся к Мамору.
— Ты зовешь его Кама? — тихо сказал он. Мамору мог понять его смятение, обычно так слуги или ученики обращались к хозяину. Так кайгенский коро не обращался к нуму в саже. — Я думал, ты был из высокого дома воинов.
— Так и есть, — сказал Мамору. — Потому я уважаю его.
— Я не… что это значит? — шепнул Кван, следуя за Мамору на кухню Котецу.