— Тот торнадо не может подняться по горе, — говорил Такаши. Это было логичным выводом, обычно торнадо появлялись в пустыне на западе Ранги и на плоских равнинах Абрии, а не на каменистом берегу Кайгена. — Как только он доберётся до основания горы, неровная поверхность разобьёт его. Кто бы ни делал его, ему придется опуститься, и там мы разберемся с ним.
— Даже не знаю, директор, — сказал Чоль-хи.
— Кван-кун, не время для твоих странных…
— Он прав, Нии-сама, — вмешалась Мисаки. — Та штука — не естественная воронка ветра, — она не могла представить, какая точность и командная работа требовались, чтобы создать торнадо такого размера и управлять им. Это делали не наемники или плохо организованные простолюдины, это был высоко организованный военный отряд. — Армия фоньяк, достаточно сильных, чтобы управлять таким ветром, достаточно сильна, чтобы поднять его по горе, — она в этом не сомневалась. — Это торнадо будет у ворот деревни через сииирану.
— Даже лучше, — сказал Такаши, и Мисаки поразило, что он улыбался.
— Что?
— Не нужно нести бой к ним, — Такаши повернулся к Такеру и Мамору, выглядя оживленно, каким Мисаки еще его не видела. — Эти ранганийцы посмели напасть на народ моей жены, наших рыбаков, наш берег. Они осмеливаются насмехаться над богами нашего океана. Покажем им настоящую силу богов. И ты, городской мальчик, — он указал на Чоль-хи.
— Люди все еще зовут меня так?
— У тебя есть та штука, о которой говорят Такеру и Мамору — мелкий телефон?
— Да, директор, — Чоль-хи вытащил инфо-ком из кармана.
— Ты можешь позвонить правительству?
— Эм, не отсюда. Башни, которые мы установили, работают только выше по горе.
— Тогда лучше иди туда сейчас, — сказала Мисаки. — Если ветер не собьёт башни, тот прямоугольник — самый быстрый способ сообщить императору, что это происходит.
Она не доверяла правительству Кайгена, но сейчас оно было единственным шансом Такаюби на подкрепление.
— Поднимись по горе, — сказал Такаши. — И возьми это, — он взял запасной вакидзаси со стойки и бросил оружие в ножнах Чоль-хи, который чудом его поймал. — Если столкнешься с бедой.
— Девчачий меч?
Такаши фыркнул.
— Я видел тебя в бою, Кван-кун. Катана для тебя велика.
— Ах, — Чоль-хи перевел взгляд с меча Мамору на еще большую катану Такеру. — Туше. Но если нужно, чтобы кто-то как можно быстрее добрался до башен, это разве должен быть я? Мамору же быстрее?
— Мамору намного быстрее, — согласился Такаши. — Но он и Мацуда. Он создан, чтобы биться с врагом в лицо, а не убегать.
— Биться с врагом? — поразился Чоль-хи. — Не знаю, заметили ли вы, директор, но враг — торнадо. Что вы будете делать?
— Убьём его, — сказал Такаши. — Иди!
— Точно, — сухо сказал Чоль-хи, но он сжимал ножны вакидзаси так крепко, что костяшки побелели. — Было приятно… я р-рад, что знаком с вами, — он посмотрел в глаза Мамору и низко поклонился. — Спасибо за все. И не переживай, — он выпрямился. — Я получу подкрепление. Держитесь, — он побежал из дома, крикнул Мацуда. — Держитесь!
Чоль-хи ушел, Такаши обнял Сецуко еще раз.
Он нежно коснулся ее лица.
— Хватит слез, моя любовь. Твои родители и братья с сестрами будут покоиться с миром. Я отправлю им трупы всех их врагов.
Сецуко решительно кивнула, Мисаки еще не видела у нее такой хищный взгляд.
— Сделай это, — прошептала она.
— Я брошу к их ногам столько ранганийских душ, что они смогут пройти по ним, как по мосту, в Лааксару. Не переживай, милая, — добавил он Аюми, рыдающей в руках Сецуко. — Твой отец тебя защитит.
И они пошли. Они уходили. Мир Мисаки ускользал сквозь пальцы.
— Стойте!
— Нет времени, Мисаки, — сказал Такаши.
Она не слушала его, сжала руку Мамору. Она хотела умолять: «Останься! Будь там, где я могу тебя защитить!». Но это была глупая мысль. Мамору был сильным бойцом. Если он не мог защитить себя, она не поможет.
— Следи за расстоянием, — сказала она. — Фоньяки опаснее всего на среднем расстоянии — два-три баунда. Там их атаки бьют сильнее всего. Держись подальше или близко с мечом. Не задерживайся на середине, чтобы пострадать от их атак.
Несмотря на нетерпение дяди, Мамору внимательно слушал.
— Да, Каа-чан.
— И смотри на цвет их форм, — добавила Мисаки. — Обычные солдаты носят желтый. Их элитные бойцы в черном. Если видишь желтый, шанс есть. Если видишь черный, лучше убегай.
— Каа-чан, ты знаешь, что я не могу это сделать.
— Но… — «я хочу» было плохой причиной.
— Каа-чан, — Мамору сжал ее плечи — когда его ладони стали такими большими и сильными? — Я — Мацуда. Разве я не рожден для этого?
Ответом было да. Потому она бросила все, что любила, и попала в эту семью, терпела издевки свекра, безразличие мужа столько лет, чтобы у семьи Мацуда был сильный наследник, чтобы у Кусанаги был острый клинок.
Это была цель в жизни, и теперь Мамору должен был ее исполнить, дать ей значение. Она не могла забрать это у него.
Поэтому она сказала только:
— Да, — сердце наполняла боль, она сжала руки сына. — Да, сын. Я горжусь тобой.
— Вряд ли я достоин твоей гордости, — Мамору улыбнулся, — но буду. Подожди.
Мамору отошел от нее, но ноги несли Мисаки за сыном и мужем, руки тянулись, она не была готова отпустить… Должно быть что-то еще, способ спасти их. Только она сталкивалась с фоньяками. Она годами смотрела на них, тренировалась с ними. Она знала теорию за воронками ветра, даже если не видела, чтобы воронку создали успешно. Она должна что-то помнить…
«Думай, Мисаки. Думай».
— Не пытайся нападать на ветер, — сказала она, поймав Мамору за рукав. — Это сильнее любого теонита.
— Мисаки, — сказал Такаши. — На это нет времени. Прощайся…
— Нет! — прорычала Мисаки, уже не думая о приличиях. — Слушайте! — она еще не слышала, чтобы кто-то остановил торнадо, который уже бушевал. Если кто и сможет, так это они, но только если они будут понимать, с чем бьются. — Эти воронки ветра создают команды из двух частей. Одна группа направляет холодный воздух по кругу снаружи, а другие силы нагревают воздух в центре, чтобы кормить поток.
Такаши смотрел на нее в смятении.
— Откуда ты…
— Торнадо не остановить, убрав фоньяк снаружи, — продолжила Мисаки. — Они лишь направляют уже движущийся ветер. Циклон усиливает воздух, текущий вверх. Самые сильные фоньяки будут там, в воронке, направляя горячий воздух вверх. Если хочешь остановить торнадо, нужно убрать их. Нужно найти их внутри ветра.
— Хорошо… — сказал Мамору, но она видела по его лицу, что он не понимал.
— Ветер быстрее крови или воды, он непостоянный, но тела в нем можно выделить, как рыбу в течении…
— Хватит, — Такаши повел Мамору прочь от нее. — Нужно двигаться.
Мисаки в отчаянии прокричала последнее, что пришло в голову:
— Такеру-сама!
Ее муж не обернулся. Она и не надеялась, что он послушает, не имела права с ним говорить, но он был последним шансом спасти ее сына.
— Там есть важные точки, как в теле человека… Как твоя рука.
Мамору оглянулся в полном смятении.
— Что…
— Идем, — Такеру сжал кимоно Мамору левой рукой и потянул его за дверь. — Твоя мать несет бред.
МАМОРУ
Мамору двигался, не думая. Его тело знало, что делать. Все мужчины и мальчики знали, что делать, когда звонил колокол тревогу, это же делали их праотцы во время Келебы: мужчины старой деревни собрались у ворот и пошли по горе, чтобы объединиться с силами из западной деревни. Мацуда побежали к вратам деревни, Юкино-сэнсей присоединился к ним, как и его старшие кузены и бойцы дома Мизумаки. Они побежали по горе к врагам.
Эта сцена тысячу раз прокручивалась в голове Мамору на уроке, на темном потолке перед тем, как он засыпал, и в его мечтах после… с тех пор, как он смог мечтать. Он всю жизнь готовился к этому моменту, боясь, надеясь на это. Но, пока ноги несли его по горе, он не мог поверить, что это было настоящим.
Медное небо бросало свет на всю деревню, делая знакомые дома чужими и далекими. Оглушительный звук, как тысяча боевых самолетов, будто пытался порвать границу между этим миром и следующим. Даже плоть Мамору не ощущалась реальной. Ветер сделал его тело медленнее и легче, чем оно было. Он ревел на коже Мамору, заставляя ее неметь и покалывать, словно кожа духа, словно его тело принадлежало взрослому воину из его мечтаний, далеко в будущем, в дне, который мог не сбыться…
— Мне нужны цифры, Такеру-кун! — дядя Такаши перекрикивал ветер, пока они бежали. — Сколько мужчин подходящего возраста у нас между этой деревней и западной?
— Двести четыре, — сказал тут же Тоу-сама.
— Ха! — дядя Такаши рассмеялся. — Этого хватит!
Но вид на краю деревни остановил их, таби проехали по снегу. Улыбка пропала с лица дяди Такаши.