После такого искреннего выражения сочувствия со стороны противника уроки перестали казаться ужасными. С другой стороны, возможно, мама подходила к образованию не так серьезно, как следовало бы. В погожие деньки они часто брали завтрак с собой и уезжали вдвоем, чтобы подбодрить себя, как говорила мама, толикой свежего воздуха. Но зачастую учебники за целый день так и не покидали седельных сумок. Дочь научилась любить книги, особенно приключенческие романы, где герой скачет на красивом коне и прогоняет всех разбойников серебряным мечом, но в вышивании осилила только самые простые стежки. А танцевать согласилась лишь после того, как мама указала ей, что приобретенные на паркете изящество и умение держать равновесие несомненно пригодятся ей в седле. Навыки ведения хозяйства в ветхом загородном доме она освоила достаточно, чтобы вполне успешно принять на себя управление им во время последней маминой болезни. И в первые ужасные месяцы после маминой смерти ей помогла именно постоянная необходимость заниматься мелкими делами. По мере убывания первой боли потери Харри обнаружила, что полезной быть приятно.
А спустя пять лет умер отец. Потрясение усугублялось сознанием того, что теперь ей придется покинуть дом, оставив его в равнодушных руках управляющего. Однако форпост Островной империи далеко на востоке, куда определили Ричарда и куда предстояло перебраться ей, представлял собой крохотное и уединенное поселение, и это утешало. В свое время мама водила ее на небольшие местные балы и прочие увеселительные мероприятия, какие могло предложить их скромное сельское окружение. Там Харри «вела себя достойно», но удовольствия не получала. В первую очередь из-за роста: она была выше всех женщин и большинства мужчин.
Ничего осмысленного касательно его тайных опасений из брата вытянуть не удавалось, а маленький скрипучий поезд нес их на север. Поэтому Харри принялась задавать общие вопросы – вопросы туриста – о своей новой стране. Тут ей повезло больше. Уловив ее искренний интерес, Ричард явно смягчился и стал очень забавно рассказывать про городок, где их ждали сэр Чарльз и леди Амелия, – единственный мало-мальски значительный город на три дня пути вокруг.
– Где-то посреди бескрайней пустоты есть телеграфная станция, там останавливается поезд – и все.
Городок назывался Истан, от искаженного местного «Ихистан», которое сочли слишком трудным для произношения. По окраинам его рассыпались небольшие приземистые коттеджи. На тщательно орошаемых полях росла упрямая местная хлебная культура с пушистыми колосьями – корф. До прихода островитян Истан был крохотной деревней, куда раз в две недели съезжались на базар фермеры, пастухи и кочевники из окрестных земель, а несколько горшечников и ткачей держали лавки. Островитяне сделали из деревушки форпост и расширили ее, хотя центром поселения остался рынок. На восточной окраине возвели форт, назвав его в честь генерала Леонарда Эрнеста Мэнди.
Островитяне покрыли завоеванную ими восемьдесят лет назад страну плотной сетью опорных точек, и в последнее время Истан сделался в этой паутине довольно важным узлом. Узлом по-прежнему изолированным – никто не ездил туда без необходимости. Городок стоял на краю великой пустыни на севере полуострова-полуконтинента, который островитяне называли Дарией. Но тринадцать лет назад в Рамидских горах на северо-западе открыли Аильские копи. Спустя восемь лет копи официально объявили самым прибыльным предприятием на всем Дарийском континенте, а это о многом говорило. Прибыли от одних только апельсинов окупали жалованье половины гражданских служащих провинции.
– Добираться до копей – тихий ужас, дорога в Рамидах ужасная. Истан находится на единственном мало-мальски приличном пути к копям. Притом это последний достаточно крупный город, где можно пополнить запасы любого каравана или отряда, следующего туда или обратно. Вот почему к нам протянули наконец железную дорогу. Раньше кто бы стал забираться в такую даль ради нас, развлечения-то у нас весьма скудные. Но копи нынче большое дело. Возможно, даже решат пробить дорогу через Рамиды. Удачи им в этом начинании.
Истан также оставался стратегически важным пунктом. Хотя к югу от него граница подвластной островитянам территории стремительно уходила на восток, придвинуть ее ближе к горам на севере и западе так и не удалось. Местные, научившиеся управляться с пустыней ради самой жизни в ней, оказались куда упрямее своих южных сородичей.