– Вскоре ты сможешь делать это с земли, – пообещал Матин.
«И это только начало», – подумала несчастная. Запястья и плечи болели. Хотя бы Золотой Луч не держал зла. Как только она снова оказалась на нем верхом, уши у коня встали торчком и он сделал несколько танцующих шагов.
Ехали все время в гору, пока у Харри ноги не заболели – чтобы не сползать с седла на круп коня, приходилось постоянно наклоняться вперед. Матин раскрывал рот, только чтобы заставить ее отрабатывать взлет в седло на каждом привале. И она наслаждалась тишиной. Местность вокруг изобиловала новыми для нее видами. Харри пристально рассматривала их все: торчавшую из дерна серую скалу с красными прожилками, оттенки травы от бледно-желто-зеленого до темно-зеленого, почти фиолетового, и форму травинок. Листья почти фиолетовой травы, если то была трава, имели широкие основания и узкие закругленные кончики, но вьючная лошадь с удовольствием щипала их. Верховым же коням воспитание мешало последовать ее примеру даже после стольких дней сухого пустынного корма. Мелкие розовато-белые цветочки вроде любимых леди Амелией пимчи, но с бульшим количеством лепестков, вырывались из трещин в скалах. Крохотные полосатые коричневые птички, похожие на воробьев, чирикали, перепархивали со скалы на скалу и проносились над головой у коней.
Время от времени Матин оборачивался, и его старое сердце согревалось при виде чужестранки, с откровенным наслаждением озирающейся вокруг в новом для нее мире. Похоже, келар подал Корлату не такую уж плохую идею. Хотя вначале, когда Корлат изложил Всадникам план отправиться обратно в поселок Чужаков и украсть девушку, все это старику очень не понравилось.
Они разбили лагерь в высоком узком конце небольшой долины. Харри решила, что это место знакомо Матину давно. Из земли бил родник. Рядом с ним они и поставили две крохотные палатки, называемые тари, такие низкие, что Харри забиралась в свою на четвереньках. В нижнем и более широком конце долины ручеек разливался и превращался в пруд. Коней как следует протерли, накормили овсом и выпустили.
– Иногда, далеко от дома и в маленьком лагере, спутывать наших коней необходимо, – пояснил Матин. – В табуне им веселее. Но Золотой Луч теперь твой конь и не покинет тебя, а со Всадницей Ветра мы вместе уже много лет. Вики же, вьючная лошадь, останется со своими друзьями. Ведь даже маленький табун лучше одиночества.
Матин, обиходив лошадей, занялся ужином, а Харри задержалась, расчесывая Золотому Лучу гриву и хвост. Она возилась еще долго после исчезновения последнего намека на колтуны. При всей усталости ее радовала необходимость заботиться о коне самой, радовало отсутствие конюха, способного отнять у нее это удовольствие. Наверное, и она когда-нибудь научится запрыгивать в седло, как Матин. Спустя некоторое время Харри оставила коня в покое и, не имея других занятий, нерешительно приблизилась со щеткой к Всаднице Ветра. Кобыла подняла голову в легком удивлении, когда девушка принялась за длинную гриву над холкой. Кобыла нуждалась во внимании не больше, чем Золотой Луч, но не возражала. Однако, когда Матин протянул Харри полную тарелку, девушка бросила щетку и сразу подошла. Она съела все и заснула, едва донеся голову до подушки.
Ночью Харри проснулась от неожиданной, хотя и знакомой тяжести на ногах. Наркнон подняла голову и басовито заурчала, когда девушка пошевелилась.
– Что ты здесь делаешь? – удивилась Харри. – Тебя не приглашали, а кое-кто в Корлатовом лагере вовсе не будет доволен твоим отсутствием на очередной охоте.
Наркнон, не переставая урчать, по-кошачьи перетекла вдоль Харри и, вытянув большую хищную голову и обнажив блестящие клыки длиной в палец, очень нежно куснула подругу за подбородок. От урчания на таком расстоянии у девушки завибрировала черепная коробка, а от деликатного укола зубов на глаза навернулись слезы.
Матин сел, услышав голос подопечной. Из завешенного входа палатки торчал хвост Наркнон, и кончик его безмятежно сворачивался и разворачивался.
Харри не поверила своим ушам – она услышала смех Матина. Ей и в голову не приходило, что учитель умеет смеяться.
– Они догадаются, куда она направилась, Харизум-сол. Не переживай. Ночью холодно, и еще похолодает. Будь же благодарна товарищу по ночлегу, прежде чем мы покинем это место. Жаль, ни один из нас не умеет охотиться с ней. Ее ловкость пригодилась бы. Спи давай. Завтра тебе предстоит очень длинный день.
Харри легла, улыбаясь в темноте деликатности наставника: «Ни один из нас не умеет охотиться с ней». Мысль об уроках с этим человеком уже не так пугала. Особенно теперь, когда выяснилось, что он способен смеяться. На душе стало легче, и девушка скоро заснула, а Наркнон, осмелев от простоты маленького лагеря и крохотной палатки, вытянулась во всю длину возле своего любимого человека и заснула, сунув голову Харри под подбородок.