Мягко щёлкнув языком, Сарк смягчил свой взгляд.
— Я также понимаю, почему ты сделал это, сын мой. Я ни капли не осуждаю произошедшее. Но ты должен понимать — ты не был готов к такому с ней. Между супругами должно присутствовать доверие в высшей степени, прежде чем они смогут делить свет в такой манере. Её предательство слишком свежо, чтобы ты сумел вытерпеть тот факт, что она даёт свой свет другим видящим… даже твоим людям.
Понизив голос, он прямо посмотрел Ревику в глаза.
— Боюсь, ты мог без надобности причинить себе боль этим поступком.
Ревик сглотнул. И всё же он кивнул, подумав над словами другого.
Осторожно склонив голову, Салинс добавил:
— Однако я невольно думаю, что это к лучшему… та переоценка её намерений в отношении тебя, которую ты сейчас делаешь.
Тут взгляд Ревика вновь метнулся к нему. Его слова прозвучали жёстко.
— Я думал, ты сказал, что будешь прямолинеен, дядя, — в его свете полыхнул жар, такой сильный, что он едва его сдерживал. — Ты думаешь, что ей нельзя доверять, так что ли? Что она предаст меня? Трахнет Врега? Что?
— Нет… нет, нет, нет, племянник, — Салинс в смятении поднял ладони, щёлкнув языком. — Прошу, брат. Успокойся. Я ничего не намекаю в отношении её верности тебе как супругу.
— Тогда на что, блядь, ты намекаешь?
Лицо Салинса вновь сделалось непроницаемым. Взгляд белых глаз встретился с взглядом Ревика.
— Балидор, — прямо сказал он.
Ревик вздрогнул, ощутив, как его свет искрит в ответ.
— Ты хочешь, чтобы я был прямолинейнее? — сказал Салинс. — Ладно. Буду. Я думаю, ты недооценил власть этого индивида, племянник. Возможно, ты не понимаешь то, как мнение твоей жены могло подвергнуться манипуляции с помощью его весьма внушительных навыков разведчика.
Когда Ревик напрягся, Салинс склонил голову набок в какой-то птичьей манере, и его белые глаза стали походить на кукольные.
— Тебе это известно, — добавил он. — Но стоит повторить. В отношении действительных против потенциальных навыков Балидор обладает самым высоким рангом из всех ныне живущих разведчиков. Он обладает более высокими навыками, чем представители предыдущих поколений. Его способности в этой области умений превосходят любого видящего в этом лагере. Включая меня, — он помедлил. — Включая тебя, сын мой.
Он бросил на Ревика взгляд, полный сожаления.
— Твой потенциал может превосходить его потенциал, и в значительной мере, но твой действительный ранг его не превосходит. Пока что нет. И ранг твоей жены тоже. Он лучше тебя, племянник. Тебе нужно это понимать.
Ревик наградил его сердитым взглядом.
— К чему ты ведёшь, Салинс?
Салинс откинулся на спинку скамейки, всматриваясь в его лицо.
— Я предпочитаю думать, что твоя жена сбилась с пути, — сказал он. — Что над ней просто взял верх видящий, чьи способности во много раз превосходят её собственные. Если это правда, тогда мы определённо можем ей помочь. Возможно, я глупый старик, раз верю в такой исход событий — в то, что ситуация всё ещё может хорошо закончиться для всех нас. Мне больше всего на свете хочется этого, сын мой. Я надеюсь и молюсь, что тебе никогда не придётся столкнуться с ужасным выбором в этом отношении… если ты поймёшь, что её исказили необратимо.
В ответ на резкий взгляд Ревика Салинс сделал грациозный жест рукой.
— Это очень малая вероятность, сын мой. Не заморачивай себе голову этим.
— Что именно ты имеешь в виду, намекая, что ей манипулирует Балидор? — Ревик заставил себя говорить вопреки кому в горле. — Манипулирует с какой целью?
Салинс пожал одним плечом в манере видящих.
— Чтобы она плясала под его дудку, племянник.
— А именно? — прорычал Ревик.
— Например, чтобы находясь здесь, она проводила разведывательную операцию, — сказал Салинс всё таким же мягким тоном. — Если твоя жена проникла в твои ряды по приказу Адипана Балидора, это ведь учинит нам проблемы, так? Особенно, если он поручил ей сделать это с целью подрыва наших операций изнутри?
Пожилой видящий встретился с ним взглядом, и его глаза выражали неохоту.
— …Возможно, через переманивание тебя на их сторону, брат Сайримн?
Боль ударила Ревика в грудь прежде, чем он успел осмыслить слова Сарка. Несколько минут ему было так больно, что он не видел даже огонь перед собой. Слезы ослепили его, навернувшись на глаза слишком быстро, и он не успел взять себя в руки.