— Только пусть суп о пироге помалкивает, отец Фред. Я ведь этот пирог на ужин испекла, ху-хур.
Фред благодарно поклонился и вышел из кухни, беседуя с пирогом:
— Ты приятный парень, ничего не скажешь. Добрый собеседник. Пойдем-ка найдем укромный уголочек, а?
Старая кротиха Гурвел проводила взглядом отца Фреда и снова повернулась к пирогу:
— Хурр… ну, сэрр пирог, возвращайся-ка в кладовку восвояси. — Она опять рассмеялась. — Вот и я с пирогами болтаю, ху-ху-хурр.
После завтрака Марта пустилась на поиски тихого укромного уголка, чтобы продолжить чтение. Она направила свою каталку в Большой зал. Солнечные лучи, пронизывая цветные стекла витража, высвечивали мелкие пылинки, лениво танцующие в спокойном воздухе. Между двумя пристенными колоннами мерцал огонек фонаря. На стене висел громадный гобелен с изображением Мартина Воителя в центре. Древний герой, защитник аббатства Рэдволл, был запечатлен на старинной ткани в боевом облачении, при латах и с мечом. Настоящий меч, точно такой, как изображен на гобелене, висел тут же. Легендарное оружие легендарного воина, изготовленное в Саламандастроне, горной крепости барсуков на западном побережье. Выкованное из упавшего на землю осколка звезды.
Независимо от того, в каком месте Большого зала находилась Марта, глаза Мартина Воителя следили за ней. Присутствие его настолько явно ощущалось, что Марта часто беседовала с изображением воина. Вот и сейчас она поклонилась Мартину и вполголоса, чтобы приглушить эхо в гулком зале, заговорила:
— Дождь прекратился, солнышко светит, я хочу спокойно почитать, а там мелюзга такой шум устроила, носятся по всему саду, пострелята. Счастливые! Ты любишь читать, Мартин?
— Хи-хи-хи, воинам обычно не до чтения, — послышалось из-за колонны, и на свет, шаркая по стертым плитам пола, вышел отец Фред.
— Ох, извините, сэр, я не знала, что вы здесь, — произнесла удивленная Марта.
— Не стоит извинений, милая мисс, — отмахнулся старый еж, выбирая крошки пирога из иголок вокруг рта. — Продолжайте беседу со своим другом, не стесняйтесь. Я и сам с ним частенько подолгу болтаю.
Марта подняла взгляд на изображение Мартина:
— Он ведь выглядит таким мудрым, понимающим, как будто приглашает к разговору, правда? Как вы думаете, он нас слышит?
— Еще как слышит! — заверил отец Фред. — И не только слышит. Кхе-кхе… Не буду мешать, пойду вздремну в своей сторожке. Всего наилучшего.
И старик еж зашаркал к выходу, на ходу укоризненно покосившись на каменную скамью:
— Займись своим делом, старая, и прекрати подслушивать. Как не стыдно!
Марта открыла книгу и углубилась в чтение. Скоро, однако, веки ее отяжелели, глаза закрылись. Спокойная обстановка, теплые солнечные лучи погрузили ее в волшебный сон. Маленькая фигурка мирно посапывала в громадном тихом зале. Две мыши возникли вдруг перед нею. Одна — девица ее возраста, платье на ней зеленое… интересное платье. Оборочки… Рядом — Мартин Воитель.
Голос древнего воина звучал спокойно и мягко, словно подул теплый весенний ветерок над цветущим лугом:
— Нет, Марта, мне не пришлось много читать. Но ты читай, читай. Чтение — это учение, учение — это знание. Узнаешь о сестре Амил и о мышах Глинобитной Обители.
Марта отчетливо услышала собственный голос, спрашивающий:
— А кто такая сестра Амил?
Мышь, стоящая рядом с Мартином, протянула лапку в направлении зайчихи и продекламировала — и каждое ее слово запечатлелось в памяти Марты:
Мартин и сестра Амил подняли лапы в прощальном привете и растаяли в дымке сна.
Марту вернули к действительности три пары лап, вцепившихся в ее кресло. Хорти, Спринголд и Фенна покатили зайчиху по залу, виляя вокруг каменных колонн.
— Помедленнее, помедленнее! — Марта судорожно вцепилась в подлокотники. — Куда вы меня тащите?
— На волю, на воздух, наружу, во! — орал прыгающий рядом Хорти. — Ты тут заплесневеешь, во, дева дорогая! Живей, живей! А-а-а-а!
Стул зацепился за край обширного стола и опрокинулся. Спринголд и Фенна отпрыгнули, но Марта и Хорти полетели вперед. К счастью, Марта шлепнулась на своего непутевого братца, крепко прижимая к себе драгоценную книгу сестры Портулы. Кресло кувыркнулось, проскользило по инерции немного вперед и остановилось. Одно из его колес сделало еще несколько оборотов и тоже замерло.