Заметив, что посетительница задержала на чем-то внимание, к ней подошел продавец.
– Почем у вас эти? – показала она на группу каменных фигурок животных. – Да и крепкие ли они?
– А то как же, самый твердый камень. И потом – все амулеты освящены соответствующими жрецами и шаманами, поэтому они приносят своим владельцам удачу.
Пакс не сильно убедили эти заверения, но спорить она не стала.
– Так почем они?
– А что именно вас интересует? Эта лошадка? Символ Сеннета – гром-коня, и Арвони – покровителя кочевников-табунщиков… Ну, скажем, пять нити.
Видимо, на лице Пакс появилось выражение бесконечного удивления, потому что продавец сразу же поправился:
– Но для вас, юная девушка, ради ваших прекрасных глаз я бы сбросил немного. Пожалуй, меня устроили бы четыре нити и каких-нибудь два медяка.
Пакс никогда раньше не торговалась, хотя всегда с интересом наблюдала, как это делают отец или мать на рынке.
– Нет, столько я не смогу потратить, – вздохнула она и посмотрела на дверь.
Ей действительно очень хотелось сделать Сабену подарок, но четыре серебряные монеты – это четыре таких обеда, как сегодня, а ведь еще столько всего хотелось купить.
– Ладно, три нити и два ниса. Больше я уступить не могу.
Пакс вдруг решительно вытащила деньги и отсчитала названную продавцом сумму.
Выйдя на улицу, Паксенаррион обнаружила Арни и Кобена сидящими у стены дома в ожидании Сабена, все еще не выбравшего свои гребенки. Улыбнувшись, Пакс зашла в лавку.
– Вот, никак не могу решить, – обрадовался ей Сабен. – Поможешь? Понимаешь, Сули нравятся цветы, так что с ней все ясно. – И он показал Пакс костяную гребенку с вырезанными на основании цветочками. – А вот для Раэль и Майи что выбрать – ума не приложу. Птицу, рыбку или ветку папоротника?
Паксенаррион быстро расставила все на свои места, заявив, что папоротник – лучше всего, рыбка тоже ничего, а вот острый клюв хищной птички может и испугать младшую сестру. Обрадованный, Сабен пошел расплачиваться с продавцом.
За углом приятели наткнулись на фруктовую лавку. Скинувшись по медяку, они набрали полные карманы ранних персиков и слив. Кобен многозначительно поглядел на солнце:
– Пора возвращаться, – сказал он.
Чавкая персиками и бросаясь друг в друга косточками, приятели направились к своим казармам.
Уже после ужина, собираясь заступать в караул, Пакс протянула Сабену купленный ею талисман – каменную лошадку.
– Я помню, что ты потерял в бою свой талисман – кусочек копыта. Копыта я не нашла, может быть, целая лошадь тоже подойдет?
Сабен смутился:
– Я… Да, конечно, подойдет… Пакс, спасибо тебе. Это с того лотка, рядом с лавкой, где я покупал расчески?
– Да.
– Я тоже присмотрел ее, но… Слушай, не нужно было тратить на меня столько денег…
– Ну, – на этот раз Пакс сама смутилась, – я… я просто хотела…
– А, ты тоже торговалась? – по-своему понял ее смущение Сабен. – Знаешь, уж как я его ни уламывал, а он меньше трех нити так и не сбавил.
– Трех! – давясь от смеха, вымолвила Пакс.
– А что такого? Не понимаю… неужели ты…
Кивая, Паксенаррион просто покатывалась от смеха. Проходивший мимо капрал удивленно посмотрел на нее и тоже не мог скрыть улыбки, видя ее нескрываемое веселье.
– Нет, Сабен, – задыхаясь, наконец смогла сказать она. – Ой, не могу!.. Лучше бы ты ее сам купил… У тебя торговаться лучше получается.
Расплываясь в улыбке, но еще не решаясь отбросить озабоченность, Сабен уточнил:
– Много переплатила-то?
– Да нет, просто не в этом дело… Как солдат я, может быть, и ничего, но на рынке! – Очередной взрыв хохота оборвал ее фразу.
– А знаешь, – вспомнил Сабен, – что сказал мне продавец? Что торговаться из-за талисмана грешно. Так что, может быть, и лучше, что ты мне его купила, – так лошадка принесет мне больше удачи. А в следующий раз, – он многозначительно поднял палец, – лучше скажи мне, что ты собираешься покупать, – я пойду и поторгуюсь за тебя.
– Договорились!
– Да, кстати, – сказал Сабен, залезая в свой мешок, – я ведь не просто так спрашивал тебя, какой гребешок самый красивый. Держи, этот, с папоротником, – тебе.
12
Два месяца спустя, стоя прислонившись к стене пограничного форта к югу от Кодали, Пакс чувствовала себя абсолютно довольной своей жизнью.
– Я в общем-то тоже не жалуюсь, – согласился с ней Сабен, протягивая новый шнурок в застежку своего плаща, в то время как Пакс точила свое оружие. – И уж ни за что не согласился бы снова вывозить навоз из конюшен и хлева. Просто не забывай свой первый бой, несмотря на то, что с тех пор тебе так везет.
– Да я понимаю. Все могло тогда и кончиться. Как для Эффы. Но что поделать – мы ведь солдаты. Знаешь, я бы хотела посмотреть, как воюют другие профессиональные отряды, а не только ополченцы. Причем посмотреть со стороны, а не в бою, когда перед тобой только ближайший противник. Там не до наблюдений, знай выполняй команды да держи строй. А хотелось бы понять, что происходит вокруг.
Сабен пожал плечами:
– А что мы можем понять. Наше дело – руби-коли. Решают пусть командиры.
– Да, но они ведь тоже когда-то учились всему этому.
– Ну и что? – невозмутимо возразил Сабен. – Нет, если ты, конечно, собираешься в один прекрасный день нанять собственную роту…
Пакс помолчала и, вздохнув, ответила:
– Нет… хотя… нет, ерунда… Понимаешь, я никак не могу отделаться от таких мыслей… Хотя бы, например, почему их командир, ну этих – кзардийцев, ни разу не вывел своих арбалетчиков вперед, чтобы они стреляли в упор. Помнишь, какой урон нанесли им наши стрелы, когда мы пускали их с близкого расстояния. А стрелять поверх голов своих шеренг – толку мало…
– Вот ведь есть тебе до этого дело, – отмахнулся Сабен. – Я, например, просто радуюсь тому, что их командир, кто бы он ни был, просто не дотумкал выпустить своих арбалетчиков на прямой выстрел. Эти штуковины понаделали бы дырок в наших нагрудниках… Так, плащ готов. У тебя как дела?
– Меч уже заканчиваю, остался кинжал.
– Не опоздаешь? Через час развод караула.
– Не волнуйся. Я чуть-чуть пройдусь, только для порядка. Нет, Сабен, знаешь, если честно и по секрету, я хотела бы когда-нибудь стать сержантом. Нет, не сразу, конечно, через много лет… На всю роту их ведь всего шесть человек. И все-таки…
– А что? Если только тебе не отрубят что-нибудь, руку или ногу, или вообще не убьют, то почему бы и нет? Ты не напиваешься, не портишь и не теряешь казенное имущество, не устраиваешь драк и скандалов – в общем, никаких неприятностей начальству от тебя нет. А возьми меня…
– Ты тоже не нарушаешь дисциплину, а в бою – ничуть не хуже меня, даже лучше.
– Нет, я – другое дело, и ты сама это знаешь. Я выполняю все, что мне говорят, но чтобы так, как ты, – стремиться каждую свободную минуту тренироваться с любым подвернувшимся под руку оружием, – нет, я не такой.
– А тебе и не нужно столько тренироваться. Ты и так сильный и быстрый.
Пакс последний раз провела по кинжалу точилом и убрала оружие в ножны, а точильный камень в кармашек на поясе. Сабен, помолчав, ответил: