Что касается представителя от общины Карликов, то они направили опытного военачальника Генделя, того самого молчаливого, но вспыльчивого карлика, который спас Меньона от смертоносных чар Сирены. Гендель и повел весь отряд на этом участке пути, который был ему знаком лучше, чем всем остальным. Почти не отставал от него Меньон. Он шел быстро и осторожно, отдавая карлику роль главного проводника, но его большие шаги иногда невольно опережали уверенную поступь опытного Генделя. И тогда Меньон деликатно пропускал вперед Генделя. Сразу за ними шли двое эльфов. Их легкие грациозные фигурки безо всякого труда и усилий быстро передвигались по тропе. Они о чем-то переговаривались на ходу, и Ши мог поклясться, что в их тихих музыкальных голосах звучала обнадеживающая и радостная уверенность. За спиной оба несли большие колчаны со стрелами. На них не было плащей, лишь старинные свободные одежды покрывали их стройные фигуры. За эльфами следовали Флик и Ши, а сразу за ними тяжело, но уверенно ступал мрачный Алланон. И замыкал шествие Балинор. Флик и Ши, оба сразу, сообразили, что подобная расстановка не случайна. Разместив братьев в центре идущих, путники создали тем самым для них максимальные условия безопасности. И, если понадобится, их будет легче защитить. С одной стороны, Ши был глубоко тронут заботливым отношением друзей к нему и желанием оградить его и брата от грозных опасностей, но, с другой стороны, его гордое самолюбие было уязвлено при мысли, что все считают его неспособным полностью защитить себя или противостоять опасности. Однако решение было принято, и ему следовало подчиниться.
Вскоре путешественники дошли до Серебряной Реки, переправились через нее в самом узком месте по толстому длинному бревну, которое они использовали в качестве моста. На протяжении всего пути участники похода молчали, внимательно поглядывая по сторонам. Время от времени они поднимали взоры в сторону уже видневшегося густого леса. До сего времени путешествие проходило довольно гладко: земля была ровной и надежной, а деревья и кустарники не мешали продвижению вперед. А вокруг простирался лесной край, загадочный и огромный. Солнце еще не давало полного сияния. Оно лишь посылало свои первые лучи сквозь тяжелые ветви деревьев, которые весело шумели, словно пробужденные стыдливыми, медлительными и вкрадчивыми лучами. Рой мелких перистых облаков украшал поднебесье, а лучи солнца наполняли их нежными огнями. С каждой минутой все ярче и ярче горели облака, то отливая золотом или пурпуром, то посылая на землю светлое утреннее сияние. С недоступной высоты обильно изливались потоки радостной жизни. Ярко блестела изумрудная трава, вся в серебристых каплях росы, сверкали алмазные капли на листьях деревьев, цветы раскрывали свои нежные лепестки и источали благовонные ароматы. Трава под ногами была влажной и мягкой от утренней росы, и это обстоятельство тоже радовало путников, так как шум их шагов приглушался. Воздух был свежим и бодрящим. Перистые ярко-зеленые побеги папоротников нависали над лесными ручьями, полными чистой студеной воды. Без умолку трещали в высокой траве кузнечики и прочие насекомые, стучали по деревьям дятлы, с ветки на ветку порхали проснувшиеся птицы. Все вокруг было полно жизни. И путники шли вперед.
Первый день путешествия прошел без происшествий. Путники устроились на ночлег под раскидистыми ветками величественных деревьев. Это было к северу от Серебряной Реки и Кульхавена. Гендель — единственный из всех — мог сказать точно, где они находятся, и Алланон стал немедленно уточнять их местонахождение и придумывать дальнейший маршрут. Путникам пришлось довольствоваться холодным обедом, так как они боялись, что яркий огонь может привлечь внимание. В целом у всех было хорошее настроение, завязался приятный разговор. Ши воспользовался моментом, чтобы поговорить с двумя эльфами. Это были двоюродные братья Эвентина, которых Алланон пригласил в это путешествие как представителей королевства Эльфов. Алланон втайне надеялся, что эльфы тем или иным образом помогут им завладеть Мечом Шаннара. Это были братья, старшего звали Дурин — этот стройный тихий житель Западных земель чем-то напоминал самого Ши, — а младший был Дэйел, застенчивый симпатичный юноша, на несколько лет младше Ши. Его мальчишеская, почти детская непосредственность резко выделялась на фоне более взрослой публики, особенно Алланона, Балинора и Генделя. Дурин рассказал, что его брат оставил королевство Эльфов за несколько дней до женитьбы на прекрасной девушке. Ши с трудом верилось в то, что Дэйел собрался жениться в столь юном возрасте. И вообще трудно было понять, почему молодого человека направили сюда накануне женитьбы. Было странно, что все члены отряда сидели и спокойно беседовали.
Уже позднее вечером Ши, подойдя к Балинору, поинтересовался у него, почему же все-таки молодого человека заставили оставить невесту накануне свадьбы и отправили сюда. Принц Каллахорна улыбнулся и, отметив про себя сходство Ши с эльфами, стал говорить о том, что в те дни, когда стране угрожает опасность, не дело думать о личных интересах. Однако в конце Балинор все-таки упомянул о том, что, кроме патриотических мотивов, руководимых Дэйелом, он прибыл сюда по просьбе короля. Балинор также поведал о том, что Гендель уже давно ведет жестокие бои с гномами, защищая свою родину. Выбор пал на него ввиду того, что он необычайно опытный и умелый военачальник на всех Восточных землях. Дома у него остались жена и дети, которых он не видел уже восемь недель, и теперь увидит Бог знает когда. С этими словами Балинор отошел, а затем направился к Алланону для того, чтобы обсудить какие-то важные дела. Ши вернулся к Флику и братьям-эльфам.
— Ты не скажешь, что все-таки за человек этот Эвентин? — спросил Флик у Дурина. — Мне уже довелось слышать, что его считают величайшим из королей Эльфов и высоко почитают этого человека. Но что он за человек в действительности?
В ответ на этот вопрос Дурин неожиданно широко улыбнулся, а Дэйел весело засмеялся, настолько забавным ему показался вопрос.
— Что мы можем сказать о нашем собственном кузене? — с улыбкой воскликнул Дурин, но через мгновение заговорил вполне серьезно: — Он — великий король, хотя, как говорят другие монархи, слишком молод для королевского престола. Он обладает редким даром предвидения и очень много делает для людей. Он пользуется любовью и уважением всего народа Эльфов. Все эльфы беспрекословно слушаются Эвентина и безгранично доверяют ему. Старейшины нашего Совета предпочитают держать страну в изоляции от проблем других стран и общин, считая это самым правильным путем развития. Ошибочная теория! Эти же старейшины сейчас боятся войны. И только Эвентин придерживается другой позиции. Он полагает, что единственный путь избежать войны, которой они так опасаются, — это выступить первыми и обезглавить вражескую армию.
Все это время Меньон молча сидел на другой стороне раскинувшегося небольшого лагеря и внимательно слушал всех говорящих.
— Скажите нам, что вы знаете о Мече Шаннара? — неожиданно обратился он к братьям-эльфам.
— Фактически очень мало, — последовал ответ Дэй-ела, хотя для нас это не просто легенда, это скорее история, имеющая непосредственное отношение к Эльфам. Меч Шаннара — это своего рода гарантия или надежда для всего народа Эльфов, что им, наконец, перестанут угрожать мистические создания из мира, который не в силах понять простой смертный. Считалось, что после окончания Второй Войны Рас мистическая угроза исчезла, тем более, что все потомки рода Джерла Шаннара ушли в могилу, а о существовании Ши никто долгое время на подозревал. Семья Эвентина, то есть наша семья, пришла к власти около ста лет назад. Все это время Меч покоился на алтаре в замке Паранор, практически забытый всеми. О Мече Шаннара вспомнили лишь недавно.
— В чем же сила Меча? — продолжал настаивать Меньон, понимая, насколько важно знать истинную правду об этих вещах.
— Признаться, не знаю, как ответить на твой вопрос, — последовал неспешный ответ Дэйела. При этом, вопросительно посмотрев на Дурина, Дэйел смутился и опустил голову. Спустя мгновение, он добавил:
— Очевидно, это знает только Алланон.
И они все, не сговариваясь, просмотрели в сторону Алланона, который о чем-то сосредоточенно говорил с Балинором поодаль от них. Дурин повернулся к братьям и Меньону и произнес: