— Впечатляюще, волшебник!
Маг поклонился в ответ на слова своего хана. И когда его лицо таким образом на мгновение исчезло из поля зрения остальных, он улыбнулся, ибо был молодым магом, только что вышедшим из подмастерьев, и не часто получал похвалы, и его будущность и богатство были еще под сомнением. Теперь он знал, что и то, и другое ему обеспечено более прочно, чем самому хану. Он был теперь не подмастерьем, а волшебником, которому Актер-хан знал цену.
— Заколдуй так тысячу мечей, — продолжал правитель, когда маг выпрямился, — и у меня будет армия, не требующая никакого содержания и почти не занимающая места, — и непобедимая!
— Ах, мой господин, — осмелился возразить юный маг, — я показал тебе нечто ужасное и впечатляющее, и ты немедленно думаешь только о том, чтобы получить больше!
Один из солдат судорожно сглотнул воздух. Однако, когда его правитель заговорил, он понял, что отныне с этим вызывающим содрогание демоном в человеческом облике придется обращаться с осторожностью и уважением, — вместе с его феригийской шляпой, змеиными глазами и всем остальным.
— Не посчитай меня неблагодарным, волшебник… хотя я не потерплю наставлений от тебя.
Глаза хана сместились в орбитах по направлению к двум стражникам. Это было молчаливое напоминание, что пленники стали теперь трупами.
— Я сожалею, но только два клинка могут быть заколдованы одновременно таким образом, мой господин, — сказал маг. Возможно, хан отметил, что он не извинился; но никаких комментариев не последовало.
— Почему?
Взгляд мага переместился на солдат; затем снова пристально уставился на хана.
— Сейчас здесь не от чего нас охранять, — сказал хан. — Подождите за дверью.
После минутного замешательства, когда солдаты раскрыли было рты, но закрыли, оставив слова не произнесенными, они удалились. Их повелитель не взглянул им вслед; он продолжал смотреть в лицо мага, который доказал, что если ему чего-то и не хватает, то только лет.
— Почему? — повторил хан.
— Это закон Скелоса, откуда происходят те чары, которые я наложил на клинок, господин Хан. Необходимо употребить верные древние слова именно нужным образом и в нужном тоне и использовать четыре стихии именно в нужном порядке и пока произносятся некие особые слова заклятия; стихии, охватывающие все предметы: землю и воздух, воду и огонь.
— Очень жаль. Однако… великое деяние, и я поражен и очень доволен, волшебник. Ты будешь носить это.
Кольцо с огромным солнечным камнем перешло с пальца на ладонь, с ладони — к ожидающей руке и оттуда — на палец мага. Его поклон был не очень низким, и он ничего не сказал.
— Я возьму этот меч.
— Я так и думал, что мой хан пожелает этого. И мне пришла в голову другая мысль, и потому я хотел, чтобы стражники здесь не присутствовали. Может быть, мне лучше наложить чары на клинок, уже принадлежащий моему мудрому господину?
Хан положил руку на украшенную драгоценностями рукоять кривого меча, поднимающуюся над его левым бедром.
— Да! Клянусь потрохами Эрлика — да!
— Меч должен быть омочен в крови сразу же после того, как будет наложено заклинание, мой господин.
— Да, я думаю, мы сможем найти кого-нибудь, кто отдаст свою никчемную жизнь, чтобы его хана защищал подобный клинок, волшебник! Действуй!
И сатрап Замбулы вытащил меч с драгоценной рукоятью и подал его своему магу Зафре.
1. Конан из Киммерии
Высокий юноша сжал коричневый локоть девушки и сильно шлепнул ее по заду. Она танцующим шагом выскользнула из-под удара, встряхивая длинными волосами цвета гривы чалой лошади, и одарила юношу взглядом, сочетающим в себе упрек и ласку. Сегодня ночью он ее бросил. Позвякивая сделанным из монет поясом, девушка пошла своей дорогой, а парень пошел своей.
Она поторопилась дойти до хорошо освещенного квартала, потому что здесь был самый худший район Города Грешников. Гло́тки быстро перерезали в этих темных узких улочках местности, известной под названием Пустыни, и еще быстрее — в темноте переулков, скользких от отбросов и блевотины.
Высокий юноша сделал не более четырех размеренных шагов, прежде чем повернуть и войти как раз в такой узкий переулок. Даже на дне колодца видимость не могла быть намного хуже. Больше всего света было на углу улицы за спиной — его давала пара ламп, выполненных в форме львов, у входа в шумную таверну. Этот свет некоторое время следовал за юношей, но вскоре померк.