Он понял, что находится в присутствии не просто мага, но, возможно, главного мага в этой округе — и что ему лучше относиться к этому человеку с уважением и опаской.
Он был прав; Актер представил Зафру как Волшебника Замбулы, упомянув, что его здесь не было, когда Испарана отправлялась в путь. Испарана склонила голову. Она узнала его медальон и поняла, что человек в феригийском колпаке занимает высокое положение. Столько перемен за какую-то треть года, прошедшую с тех пор, как они с Карамеком уехали из города, где она родилась! Ее собственный медальон беспокойно зашевелился на ее груди при этом легком поклоне. Это было напоминанием: да, действительно, столько перемен! Теперь ей не понадобится возвращаться в Переулок Захватчиков! Он произвел ее на свет и обучил ее; теперь ее карьера воровки, и лгуньи, и по временам уличной девки сделала ее богатой. Она взглянула на Конана.
— Хисарр Зул сказал, что этот Глаз — магический, — заговорил он. — Зафра поддерживал с ним магический контакт? Ты знал, что мы приближаемся к Замбуле, волшебник?
Рот Зафры растянулся в улыбке, но заговорил не маг, а Актер-хан.
— Должен ли Волшебник Замбулы сказать тебе, Конан из Киммерии, где побывал Глаз Эрлика?
— Я скажу тебе сам, — ответил Конан, хотя раньше абсолютно точно не собирался этого делать. — Мы с Испараной не намеревались утаивать что-либо от Сатрапа Империи Турана.
— Вы с Испараной были противниками, даже пытались убить друг друга. Однако теперь вы друзья.
— Вместе, — сказал Конан, — мы вернули твой амулет. Мне какое-то время пришлось служить Хисарр Зулу. Он в буквальном смысле слова владел моей душой.
— Значит, он все же добился такой способности! — возбужденно проговорил Зафра, и тут же его лицо стало выглядеть несчастным, когда он понял, что позволил себе проявить свои чувства.
— Да. Конечно же, он хотел завладеть твоей душой, Хан Замбулы. Мне пришлось добыть амулет и вернуть его ему. И я сделал это, загнав несколько лошадей и почти загнав себя, чтобы перехватить Испарану в пустыне. Я вернул амулет Хисарру, который потом попытался предательски убить меня. Я смог убить его, и…
— Было время, — произнес Актер-хан, задумчиво глядя на чужестранца, — когда вы оба повернули и вместе с Глазом направились назад, на север.
Губы Испараны были поджаты, когда она сказала:
— Мы были обращены в рабство хорезмийцами. Нам удалось освободиться.
— Но потом ты снова направилась к Замбуле, а Глаз продолжал двигаться на север, — сатрап кивнул в сторону киммерийца. — Вместе с этим человеком, как я теперь думаю.
— Это правда, — сказал Конан, прежде чем Испарана успела заговорить; он почувствовал себя в высшей степени неуютно, напоминая Испаране об этом эпизоде их прошлого. — Я обманул ее — или, скорее, ее обманул Хисарр Зул при помощи копии Глаза.
«Мне не следовало затрагивать эту тему!»
— Она думала, что у нее настоящий амулет.
— Копия! — рука Актер-хана дернулась вверх и схватилась за талисман.
— Успокойся, господин, — без запинки сказал Зафра. — Ты носишь настоящий и единственный Глаз Эрлика, ибо я проследил его путь сюда.
— А что стало с копией, сделанной Хисарром? — спросил хан лишь с чуть меньшим напряжением.
— Уничтожена, — ответила Испарана. — Хисарр Зул сделал так, что она расплавилась, чтобы удостовериться, что Конан принес ему настоящий амулет. Копия осталась где-то в пустыне. Жаль, потому что Конан сказал мне, что камни и золото были настоящими. Но, конечно, это была просто безделушка, не обладающая никакими свойствами амулета.
Конан глянул на меч на стене и на сидящего писца, который, как он предположил, был телохранителем и у которого под одеждой должно было быть спрятано какое-нибудь оружие. Киммерийцу совсем не нравилась эта тема разговора. Испаране напоминали о ее боли, о ее шраме, а все, что ей было нужно, чтобы выдать Конана целиком и полностью, — это произнести лишь несколько слов.
— Спасибо Хануману, — сказал Актер Испаране, — что в то время ты не носила амулет на себе.