Вдохнув свежий ночной воздух я закрыл глаза и последовал совету. Низкий звук лютни обволакивал. Было трудно уловить, откуда он исходит. Мне и раньше не удавалось представить, как выглядит Гипер-Струна, о которой в моём мире утверждали Адепты Теории Всего. Но сейчас это не имело значения. Я — Мелодия! Рядом Энорус, который выглядит, как партия другого инструмента. Перед нами — костёр. Он как скрипка, играющая на высоких тональностях. И все мы, со всем тем, что нас окружает, всем, что находится вокруг, начиная от самой маленькой песчинки и кончая далёкими звёздами, все мы — лишь составляющая часть общей Великой Симфонии. В этой Симфонии нет диссонанса. Каждый инструмент звучит и не мешает друг другу.
— Знаю, это сложно. Я потому и думал демонстрировать такие вещи на воде, — сказал Энорус, выдавая новый звук.
Пение струны эхом отзывалось в моём Сознании.
— Нет, так даже легче. Мы — Симфония. Я даже слышу её отзвуки в окружающей Тишине, — сказал я. Медитация умиротворяла и наполняла энергией.
— Отлично. Я мало знал тех, кто постигали бы всё через Воздух, и ещё меньше тех, кто постигал бы всё через Огонь. Даже Заху мне толком ничего объяснить не удалось, — Молот издал новый звук. — А теперь представь, что кто-то делает изменение в Реальности, — он извлёк ноту на пол тона ниже. — Или даже какую-то сильную магию, — он дёрнул самую высокую первую струну. — Так вот, если сравнивать со звучанием одной струны — это простая магия. Её так же просто заглушить, как мне эти струны. Более сложная магия составляет, как ты выразился, Симфонию, — он с силой ударил по струнам. — Она может лучиться энергией, — он выдал До-Мажор, — или пронзительным холодом, — он перешёл на Ля-Минор. — Её заглушить труднее. Так же есть Чёрная Магия, — Молот извлёк утробный пониженный тритон. В моём Мире существовала легенда, что если сыграть подряд девять раз такой пониженный минор, можно вызвать самого Дьявола. Энорус сыграл тихую триоль, — мелодия Чёрной Магии тоже может быть красивой. Диссонанс её только в том, что она лежит с нами не в той тональности.
Медленно вдыхая и выдыхая я ощущал Гармонию во Вселенной. Где-то на пределе слышимости в моём ухе шелестели отзвуки далёких заклинаний, которые творили жители этого Мира.
— А как глушить эти вибрации?
Энорус брынькнул по струнам, резко заглушил их ладонью и передал мне лютню.
— Спрячь!
Я оторопело на него уставился.
— Даже не представляю, как тебе дальше объяснить. Спрячь её, я лучше покажу тебе именно так, как собирался. Даже если у тебя сегодня ничего не выйдет — не беда. Продолжим завтра.
Сбитый с толку я закрыл лютню обратно в чехол. Молот тем временем придвинул по-ближе котелок с водой.
— Короче. Про колебания ты понял. Суть в чём. Глушить заклинания — это почти то же самое, что глушить волны на поверхности воды, — он тронул пальцем по центру котелка. По водной глади пошли круги, которые отражались от стенок и перемешивались причудливыми узорами. — Всё что нужно, это войти вместе с водой в резонанс и погасить в ней все волнения, — он снова тронул в центре котелка, затем медленно опустил ладонь параллельно поверхности и задержал её перед самой гладью. Она стала прямой и ровной. Луна в ней отражалась так, что казалось, будто вода стала самой отшлифованной сталью.
Молот стряхнул капли с руки.
— Пробуй.
И я попробовал. Но у меня ничего не вышло. Как я ни старался войти с водой в резонанс второго порядка, меня терпела неудача. Моя ладонь вызывала в воде только новые возмущения.
— Ты всё делаешь неверно. Забыл основной принцип? Сначала стань с ней и со Вселенной единым целым. Войди в резонанс, ощути мельчайшие вибрации как свои собственные. Затем заглуши эти колебания в себе. Именно сначала в себе, иначе это упражнение не имеет смысла.
Честно и скрупулёзно я последовал его указаниям. Но меня всё равно ждала неудача.
— Ладно давай спать, завтра точно лучше выйдет.
Меня мучал ещё один вопрос, прежде чем мы укрылись походными одеялами.
— А как заглушать колебания водной глади, если вода кипит?
— Никак, — ответил Молот. — Когда такое происходит, это называется "Армагеддон". Если Мир будет кипеть слишком долго, он выкипит и исчезнет.
— Весело. Ясно, я понял.
Энорус сглотнул слюну и вздохнул.
— На самом деле такое бывает крайне редко. И никогда — без постороннего вмешательства какой-то шишки из других Миров, которая считает себя пупом Вселенной. Так что для безопасности Миров, самое главное для них — это чтобы в них не лезли. Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Утром я проснулся раньше Эноруса. Ещё пока даже Солнце не хотело просыпаться и выползать из-за горизонта, я снова подсел к котелку с водой. Я окунулся в себя и вспомнил всё что у меня могло быть общим с Водной Стихией. Это мне не сильно помогло. Гладь упорно не хотела становиться гладью. Вздохнув, я продолжил просто меланхолично следить за поверхностью жидкости в котелке. Есть только три вещи, на которые можно смотреть бесконечно: на Огонь, на Воду, а так же на то, как работают другие. Энорус мирно сопел и видел сны. За его бурной деятельностью у меня будет возможность понаблюдать не скоро. Цветик тоже дрых и плевался искрами на любые попытки его разбудить. Так что оставалась только Вода.
Мерцание мелких волн и ряби прямо таки гипнотизировало! Вода — это Любовь! Её мерное покачивание убаюкивало. Хотелось провести ладонью по её глади как по стану красивой девушки. Я вспомнил Незнакомку из своих снов. Моя ладонь скользила над водой и я представлял, как глажу Её чёрные волосы, чернее воронова крыла. Колыхание поверхности мерно успокаивалось. Меня тянуло в сон. Я успокаивался вместе с ним.
Внезапно Молот кашлянул и задёргался во сне. По водной глади снова пошли круги. Я резко обернулся. Энорус попытался устроиться поудобнее и продолжил досматривать свои сны.
Всё таки я понимал, на сколько интимные и личные отношения были у меня с водой. И мне не хотелось бы, чтобы за мной кто-то даже подглядывал из-за спины. Я осмотрелся, нет ли где какого соглядатая рядом. Всё было чисто. Все окружающие холмы спали. Даже деревья мерно сопели в ожидании солнечного тепла. Я вернулся к водной глади.
Мои руки снова заскользили над поверхностью. Вот Её волосы. Вот Её лицо. Вот Её шея. Вот Её плечо. Вот Её Груди. Вот Её талия. Вот Её…
— Доброе утро!
Я подскочил и дёрнулся, будто Энорус застал меня за чем-то непотребным. Моя рука задрожала над водой. Но волнений на ней от того не возникло. Вместо этого вышло то, чего я меньше всего ожидал — оно полностью улеглось. Вообще! Как будто его и не было!
Молот ещё лежал, протирая глаза. Затем он встал и подошёл ко мне.
— Как успехи?
Я резко пнул котёл ногой.
— Никак.
Энорус посмотрел на ровные круги на воде. Затем он посмотрел на меня. Я из всех сил попытался изобразить досаду. Затем он снова посмотрел в котелок. Какое-то время он пробовал сдержаться, но всё же не выдержал и прыснул, согнувшись пополам от смеха.
— Помнишь я тебе говорил, что обычно такими вещами обычно занимаются при помощи силы Воды? — спросил он отсмеявшись, утерев слёзы и присев рядом. — Так вот, я говорил, что редко кому удаётся заниматься таким при помощи Воздуха и совсем единицы могут творить такое с Огнём. Я говорил, что это всё сугубо индивидуально. Но я и правда впервые вижу, чтобы кто-то в самом деле гасил что-то силой Огня!
Он снова рассмеялся.
— Я вошёл в резонанс с Водой, — стал оправдываться я, — но потом ты меня отвлёк и я не понял, как у меня получилось.
Энорус в новый раз хрюкнул от хохота.
— Нет, Парень. Самостоятельно совладать одновременно и с Огнём, и с Водой — это слишком! Даже опытные стихийные маги на такое еле способны! Так что я знаю, чего тебе не хватает!
Его новый приступ смеха вогнал меня в краску.
— Короче, смирись, господин Романтик. Любовь — это никакая на хрен не Вода. Это всегда Огонь. Завихрун конечно со мной поспорит, скажет, что для полноценной Любви нужно равномерное сочетание всех Стихий. Чего он не будет отрицать, так это того, что Огонь является Её вершиной.