Камыши качались в переменчивых течениях, а серебристо-голубые цапли наблюдали за происходящим из полузакрытых мест вдоль берега реки, их шеи были длинными и изящными, а походка была медленной и величественной.
На второй день путешествия Эолин воспользовалась присутствием цапель, изменив облик Мариэль и Сирены, чтобы они могли кое-что узнать о магии водоплавающих птиц. Она шла босиком по травянистым берегам, тихо, чтобы не тревожить животных, но не слишком далеко от преображенных девушек.
Веселое журчание реки вернуло боль в ее сердце. Это напомнило ей о том дне, когда они с Акмаэлем впервые играли детьми в верховьях Тарбы, глубоко в Южном лесу. Они исследовали ее кристаллические глубины в поисках радужной улитки и вместо этого столкнулись с другими чудесами. Ее смех звучал громко и свободно, его поведение было серьезным и внимательным. Было странно, как те дни могли уйти навсегда и все же быть такими настоящими.
Эолин обхватила себя руками и подняла лицо к ветру, вдыхая свежий аромат ила и осоки. На невысоком холме рядом ждали мужчины с лошадьми, Делрик осматривал местность, взгляд Бортена был устремлен на Эолин и ее учениц, безмолвных часовых под полуденным солнцем.
Ближе к вечеру третьего дня в поле зрения показался Южный лес, темное пятно высоких дубов и гигантских сосен, возвышавшихся над заброшенными полями. Мариэль захлопала в ладоши и вызвала Эолин и Сирену на гонку.
Мага рассмеялась и пришпорила коня. Наклонившись, она соединила свой дух с животным, синхронизировав копыта с пульсом своего сердца.
Через мгновение она оставила девочек позади. Ветер срывал ленты с ее волос, запах коня и летнего пота пропитывал ее чувства. Высокие ветки тянулись к ней, и она закрыла глаза, открыв их как раз вовремя, чтобы увидеть, как лес тянется в темных объятиях.
Эолин остановила коня, дыхание было прерывистым, щеки раскраснелись, а волосы закрутились в дикие кудри.
Густая листва и тяжелые стволы закрывали солнце, стирая все следы оставленного мира. Мага спешилась и вдохнула насыщенный аромат сосны, суглинка и летних трав. Она встала на колени, чтобы погладить листья и стебли молодых кустов.
Шепот могучего черного дуба поднял ее на ноги. Подойдя к древнему дереву, Эолин положила ладони на его грубую кору и прижалась телом к твердой опоре его ствола. Направляя свои чувства к реке жизни внутри, она сплела щупальца своего духа вокруг ее постоянного течения, черпаемого из глубин земли и доставляемого невидимыми облаками к небу, тянущего ствол и ветви между двумя мирами.
— Это я, дорогой друг, — пробормотала она, довольная тихим объятием. — Наконец-то я пришла домой.
Бортен и Делрик разбили лагерь на небольшой поляне, а Эолин отправилась исследовать местность с Сиреной и Мариэль.
Среди учениц Эолин Сирена была самой одаренной, когда дело доходило до языка растений. В Экеларе она часами сидела в гербарии, слушая хрупкий шепот коллекции, удаляя образцы, чья магия угасла, и заменяя их свежими травами. В лесу Сирена улавливала настолько тихие голоса, что даже Эолин не могла их услышать. Она находила спрятанные грибы и крошечные растения, всегда возвращаясь из леса с новыми лекарствами в руках.
Мариэль же легко разговаривала с животными и обладала сверхъестественным даром говорить на языке камней. Стражи Бортена иногда шутили, что зайцы охотно попадались в силки Мариэль, настолько они были очарованы ее голосом. Эолин чувствовала движение лесных существ, когда Мариэль двигалась среди деревьев, словно пробуждение на рассвете. Волки будут привлечены к Мариэль в сумерках. Возможно, Рысь тоже появится до утра.
Вечером, прежде чем сумерки покинули небо, Эолин предоставила своих учениц самим себе и попрактиковалась в фехтовании с сэром Бортеном. Она чувствовала себя безнадежно неловко с Кел’Бару, но Бортен оказался терпеливым учителем, и Эолин решила научиться всему, чему сможет, из уважения к желанию Акмаэля. Рыцарь заставлял Эолин выполнять упражнения, требуя, чтобы она повторяла одну и ту же последовательность шагов снова и снова.
— Вы должны освоить эти упражнения, чтобы каждое движение плавно перетекало в следующее, — сказал он. — Каждая стойка, которую вы изучаете, должна стать для вас такой же инстинктивной, как изменение облика.
Эолин опустила меч и вытерла пот со лба.
— Мне потребовалось семь лет, чтобы научиться менять облик. Больше, чтобы изменение облика стало инстинктом.
— Именно так, — Бортен кивнул и велел Эолин начать снова.
Наступила ночь, окутавшая Южный лес тенями и ставшая долгожданным завершением их урока.