— Возможно, она не имеет контроля над недавно произошедшими событиями, — ответил Кори. — Хотя есть и другая возможность. Смерть Церемонда могла быть не последним поступком отчаявшегося союзника, а скорее первым ударом умного врага.
— Что ты имеешь в виду?
— Церемонд был старейшим магом, оставшимся у нашего народа, непревзойденным в навыках и знаниях. Даже ты должна признать это, Эолин, хотя он сделал твою жизнь довольно несчастной. Мы с тобой будем спотыкаться во тьме, если собираемся противостоять армии этих монстров. Церемонд мог указать нам путь.
— Ришона убила Церемонда, чтобы Эрнан мог победить Акмаэля.
— И по сей день она, вероятно, жалеет, что твой брат не одержал победу. Когда Король-Маг побежден, Церемонд мертв, а его маги рассеяны, кто защитит Мойсехен от амбиций Сырнте?
— Она убила волшебника, чтобы я могла жить, — настаивала Эолин.
— Если бы Ришона беспокоилась о твоем выживании, она бы нанесла удар до того, как Церемонд наложил проклятие Ахмад-дура, а не после.
— Но она и Тамир… — запнулась Эолин.
— Отвлекли тебя, — закончил за нее Кори. — Да, чаровница-сырнте была очень хороша в этом.
— Кто эти люди, о которых вы говорите? — вмешался Бортен. — Ришона? Тамир?
Эолин печально покачала головой.
— Друзья давно минувших дней. По крайней мере, мне хотелось верить.
— Они были членами Круга, — сказал Кори. — Королевская семья Сырнте, которая заключила союз с братом Эолин, но так и не выполнила своих обещаний. Тамир погиб в битве при Эрундене. Ришона была взята в плен и выкуплена своим народом.
— Понятно, — сказал Бортен, и задумчивый тон его голоса навел Эолин на мысль, что он понял гораздо больше, чем она хотела.
— Значит, этих монстров будет больше, — тихо сказала Мариэль.
— Будет и, возможно, уже есть, — согласился Кори.
Бортен встал и подошел к маге.
— У тебя есть серебряная паутина, Эолин. Возьми Кел’Бару и доставь его королю. Расскажи ему обо всем, что мы видели и о чем говорили.
— И оставить тебя? Бросить Мариэль, теперь, когда я знаю, что там больше этих существ? Больше всего они жаждут магии Мойсехена. Они не успокоятся, пока не сожрут ее, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить их без галийского меча.
— Я найду способ защитить ее.
— Нет. Оставить ее в Моэне не получится. Я понимаю это сейчас. Я была дурой, если думала иначе.
— Человек, которому нужен этот меч, — сэр Дростан, — сказал Кори. — Он едет к Римсавену, получив приказ обезопасить перевал Эрунден. Он будет ожидать воинов Сырнте с огненными мечами, а не демонов Наэтер.
— Тогда я пойду сначала в Римсавен. В остальном наш план неизменен. Мы поедем вместе к подножию гор Тэшель. Оттуда я полечу в Селкинсен ночью, а Мариэль сможет использовать амулет, чтобы последовать за мной утром.
Бортен нежно, но крепко взял Эолин за руку, заставляя ее встретиться с ним взглядом.
— С твоей стороны неразумно задерживаться в Моэне, теперь, когда у тебя есть возможность сбежать.
— Было бы бессердечно сбежать в одиночку теперь, когда я могу взять с собой Мариэль.
— Не позволяй сантиментам затмить суждение. Мариэль всего лишь одна девушка. Каждая секунда твоего промедления подвергает риску целое королевство.
Эолин моргнула, сдерживая слезы.
— Как ты можешь говорить такое? Она — мой мир. Все, что у меня осталось. У меня больше не осталось учениц, разве ты не видишь? Только Мариэль и Гемена. Гемена в безопасности, если верить Кори. Мариэль тоже должна быть в безопасности. В противном случае вся работа, которую я проделала за последние три года, все жертвы в моей жизни становятся бессмысленными.
Грусть заполнила глаза Бортена. Выражение его лица смягчилось.
— В тебе нет ничего бессмысленного, Эолин.
Рыцарь оставил ее готовить лошадей.
Солнце согрело утренний туман золотыми оттенками, когда они убрали лагерь. Бортен отдал Кори лошадь, на которой ездила Сирена, и, хотя маг выразил предпочтение более крепкому животному Делрика, он без возражений принял гибкого бурого мерина.
Они ехали с Бортеном впереди, обозначая путь, который вел примерно на запад через заброшенные поля и остатки лесов.
Мариэль ехала позади, как вошло в ее привычку. Маг Кори занял место рядом с ней, занимая девушку беззаботным подшучиванием до полудня, когда ее застенчивый смех стал смешиваться с песнями дроздов и камышевок. Перемежающиеся клочки тумана рассеялись, оставив после себя чистое небо, хотя восточная часть горизонта затмевалась тенью.