— Что, госпожа Адиана?
— Гул. Как шипение тысячи змей. Слова, которые я не могу понять…
Зимний холод проник в мозг ее костей. Затем дикий вой пронзил Адиану мучительным тоном. Черные когти потянулись к ней. Позади них она увидела зияющие дыры в призрачных и искаженных лицах.
Адиана изо всех сил пыталась вырваться из фантомов, чувствуя себя рыбой, пойманной в сеть, за исключением того, что ее тянуло глубже в самое темное из всех морей, а не вверх, к свету и воздуху.
— Помоги мне, — прошептала она, но течение было слишком сильным. Тревожные крики Таши стихли, Адиану унесло рекой теней и ужаса. Щупальца тумана тянулись к ней, хватая ее за лицо, как бешеные собаки, обвивая ее конечности и горло, ускользая и возвращаясь, чтобы снова схватить ее. В ушах гудели голодные стоны. Нестройный рев сводил ее с ума. — Рената, пожалуйста! — закричала она.
Старый маг прошептала ей на ухо:
«Музыка — это твое волшебство. Мелодия — это твое заклинание».
Но какую музыку можно было найти в этой темноте? Какая мелодия была в этом ужасном хаосе? Адиана протолкнула воздух через горло, пытаясь снова закричать, но с ее губ не сорвалось ни звука. Щупальца цеплялись за нее, как колючие лозы, врезались в лодыжки и запястья и тянули ее против течения.
Мощная вонь ударила ей в ноздри, словно гниль человека, умершего много дней назад. Яростно она дернулась и снова очутилась в паланкине.
Она увидела шелковый занавес.
Голос Таши звучал совсем рядом, в отчаянии звал ее по имени.
Женщина склонилась над Адианой, гладя ее по волосам, бормоча странные слова в утешительной интонации. Ее лицо было осунувшимся и постаревшим, серые глаза были подведены краской.
— Это закончилось, — сказала она. — Пойдемте, теперь вы можете встать.
— Что закончилось? — Адиана заставила себя сесть. — Что случилось?
Старуха смотрела на нее с понимающей улыбкой.
— Такая красота и сила в твоей душе. Они бы взяли тебя без разрешения Сан'иломан, если бы могли.
Таша взяла Адиану под руку.
— Никто не заберет ее.
Старуха рассмеялась. Ее длинные волосы были аккуратно заплетены и закручены. На ней было белое одеяние с поясом, украшенным драгоценностями, и струящийся разноцветный плащ. Золото украшало ее голову и горло; серьги каскадом рубинов свисали с худых плеч.
— Кто вы? — спросила Адиана.
— Я Донатья, жрица Микаты и служанка Сан’иломан. Ты пойдешь со мной, — она кивнула Таше рядом с ней и Катарине, которая спала в паланкине. — Дети остаются здесь.
— Нет! — Таша заплакала. — Ты больше не разлучишь нас.
Донатья сузила глаза и кивнула стражникам.
Один из мужчин оттащил Ташу от Адианы, другой связал музыкантке руки. Таша боролась со своим стражем, лягаясь, царапаясь и крича, пока Донатья не выступила вперед и не ударила ее по лицу.
— Тишина! — сказала она. — Сырнте не терпят непослушных детей. Еще немного суеты с твоей стороны, и я отрежу тебе язык.
Таша всхлипнула и умоляюще посмотрела на Адиану.
— Будь хорошей девочкой, Таша, ладно? — тихо сказала Адиана. — Позаботься о сестре.
Таша покачала головой, закусив губу, чтобы не заговорить. Ей связали ноги и положили обратно на носилки, занавеску закрыли за ней, а Адиану увели.
В ту ночь в Моэне звучала музыка и песни, но не в этом месте. Донатья и охранники отвели Адиану к небольшой роще далеко за разрушенными стенами города.
Адиана узнала холм. Иногда они устраивали здесь пикники с лордом Фелтоном и его семьей, взрослые делились сладостями и горьким элем, а дети кувыркались в траве. Гемена бесилась с Марклом и его разношерстными уличными мальчишками, и их смех доносился до яркого летнего солнца.
Счастливое воспоминание вызвало острую боль в животе Адианы. Те дни казались теперь далеким сном. Возможно, ничего из этого на самом деле никогда не происходило.
Факелы освещали им путь. На вершине невысокого холма был большой круг, отмеченный странной светящейся стеной. Внутри полупрозрачного голубого пламени Адиана увидела движение. Когда они приблизились, в фокусе оказались неуклюжие звери, расхаживающие на четвереньках с черными когтями на длинных светящихся конечностях. Они подняли свои бесформенные лица в неземных завываниях.
Адиана в ужасе вскрикнула, узнав монстров из своего видения. Посреди них стояла Ришона, яркая, как полная луна, с обсидиановым клинком в руке. У ее ног безутешно плакала беременная девушка, спутанная масса ее волос была зажата в непреклонной хватке Сан'иломан.